— Ну так фиг ли жениться на обычной девушке, если можно найти красивую? — И по собственному тону Майкл понял, что выпил слишком много и слишком быстро; впрочем, он знал, что был еще достаточно трезв, чтобы исправить ситуацию, если воздержится от виски как минимум на час. — Подожди здесь, — сказал он Терри, который сидел на принесенном с кухни высоком деревянном стуле и потягивал бурбон с водой. — Сейчас я ее приведу. — Малышка, — обратился он к жене, — не хочешь пойти познакомиться с солдатом?

— С удовольствием.

И он оставил их вдвоем, поскольку был абсолютно уверен, что они поладят. Он пошел на кухню и выпил воды. Потом встал у раковины и начал мыть стаканы, чтобы убить как можно больше времени до того момента, когда ему снова можно будет подойти к столику с выпивкой. В кухню заглянули двое или трое студентов, и он побеседовал с ними — скромно, с юмором, как подобает хорошему хозяину, что вроде бы подтверждало, что он постепенно трезвеет, хотя, судя по часам, ждать оставалось еще как минимум полчаса. Он вернулся в гостиную, чтобы не обделять своим присутствием оставшихся там гостей, и едва не столкнулся с Джоном Говардом — вид у того был усталый и нездоровый.

— Прошу прощения, — сказал Говард. — Вечеринка абсолютно классная, но я, боюсь, отвык от крепкого, а может, возраст уже не тот. Мы, наверное, поедем.

Но Грейс уезжать не собиралась.

— Поезжай тогда, Джон, — сказала она, не вставая с дивана, на котором ее окружили друзья. — Бери машину и поезжай, если хочешь. Я всегда найду на ком подъехать.

И Майкл подумал, что это чистая правда: всю свою жизнь Грейс Говард знала наверняка, что всегда найдет на ком подъехать.

Когда час, который он себе назначил, слава богу, истек, он с ощущением внутренней правоты налил себе изрядную порцию. И это странное, бодрящее чувство внутренней правоты не покинуло его и когда он пошел общаться с гостями; казалось, благодаря этому чувству он в порыве общительности привлек к себе самых угрюмых студентов, простоявших весь вечер у стены, заставив их улыбнуться и даже, ко всеобщему удовольствию, рассмеяться. Вечеринка и вправду получилась и становилась чем дальше, тем лучше. Оглядев комнату, он увидел людей, которых считал обыкновенно идиотами, занудами или даже хуже, но сейчас по отношению к ним и к их красиво одетым женщинам он чувствовал товарищеское расположение. Вот он, старый гребаный факультет английского, и вот он сам, его старый гребаный преподаватель, — и, если бы они вдруг затянули «Старую дружбу»[79], он прослезился бы и стал подпевать.

Скоро он потерял счет своим подходам к столику, чтобы наполнить стакан, но это уже не имело значения, потому что вечеринка давно преодолела всю напряженность первого момента. И приятнее всего было смотреть, как грациозно движется по комнате Сара, переходя от одной группы гостей к другой, — безупречная молодая хозяйка. Никто бы не догадался, с какой неохотой она устраивала этот вечер.

Потом он обернулся и увидел, что Терри Райан так и сидит на своем высоком деревянном стуле, ни с кем не разговаривая. Наверное, Сара провела его по комнате, чтобы познакомить с другими гостями, и он вернулся на место, исчерпав весь набор вежливостей, но могло оказаться, что он так и сидел в этом углу, глядя, как испаряется у него на глазах его последний свободный вечер в Соединенных Штатах.

— Принести тебе что-нибудь, Терри?

— Спасибо, Майк, ничего не нужно.

— Ты с кем-нибудь познакомился?

— Конечно. Познакомился с целой кучей людей.

— Что ж, — сказал Майкл, — думаю, тут еще есть над чем поработать.

Он обошел Терри и встал рядом, твердо взяв его за плечо, худоба которого чувствовалась даже через пуловер.

— Этот молодой человек… — объявил он достаточно громко, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что он обращается сразу ко всем гостям, — и разговоры в комнате почти прекратились, — этот молодой человек может показаться вам студентом, и когда-то он им и был, но теперь он больше не студент. Он военный пехотинец, которого отправляют во Вьетнам, и там, насколько я понимаю, проблем у него будет куда больше, чем у нас с вами, вместе взятых. Поэтому давайте хоть на минутку забудем про колледж и поддержим Терри Райана.

В комнате раздались аплодисменты, хотя далеко не такие бурные, как он ожидал, но не успели они утихнуть, как Терри сказал:

— Лучше бы ты этого не делал, Майк.

— Почему?

— Не знаю. Просто не надо было.

Потом Майкл заметил, что с другого конца комнаты с разочарованием или неодобрением на него смотрит Сара. Как будто он только что отправил кого-то в нокаут в доме у Нельсонов или ему только что сказали, что на писательской конференции он обозвал Флетчера Кларка хуесосом.

— Господи, Терри, я вовсе не хотел тебя смущать, — сказал он. — Я просто думал, что им следует знать, кто ты такой, вот и все.

— Да я знаю; все нормально. Забудь.

Но забыть об этом было невозможно.

Грейс Говард уже поднялась с дивана и, приблизившись к ним сквозь пелену сигаретного дыма, набросилась на Терри Райана, тыча ему в грудь скрюченным указательным пальцем.

— Позвольте задать вам один вопрос, — начала она. — Почему вам так хочется убивать людей?

И он застенчиво улыбнулся.

— Да ладно вам, — сказал он. — Я сроду никого не убивал.

— Но теперь у вас будет шанс, не так ли? Вам ведь дадут пулемет и ручные гранаты?

— Прекрати, Грейс, — сказал Майкл. — Ты не к тому полезла — парня загребли в армию по призыву.

— И рацию вам, наверное, тоже дадут, — продолжала она. — Чтобы вы могли направлять артиллерийский огонь, бомбы и напалм на женщин и детей. Так вот послушайте…

— Прекратите немедленно! — закричала Сара и бросилась к Терри, как будто хотела загородить его собой.

— Послушайте, — продолжала Грейс Говард, — вы никого здесь не обманете. Я знаю, почему вам хочется убивать людей. Вам хочется их убивать, потому что вы такой маленький.

К этому моменту приятелям удалось скрутить Грейс: ее развернули на сто восемьдесят градусов, провели через комнату и, хлопнув дверью, вывели наружу.

— Терри, мне дико стыдно, — сказал Майкл. — Я знал, что она пьяная, но не думал, что сумасшедшая.

— Слушай, пошла она на хрен, ладно? — сказал он. — Хуй с ней. Хватит об этом говорить, потому что дальше только хуже будет.

— Точно, — тихо проговорила Сара.

Когда все наконец разошлись, Сара постлала Терри в свободной комнате. Но спать оставалось недолго: утром они встали рано, чтобы отвезти Терри к его друзьям. Там он переоделся в форму — Сара сказала, что она «очень ему идет», — взял свой вещмешок, и они повезли его в аэропорт в двадцати милях от города. В машине завязался спокойный, приятный разговор — все трое пришли в добродушное смешливое состояние, какое бывает порой после почти бессонной ночи, — но Грейс Говард никто упомянуть не решался.