Смерти минувшей ночи уже привлекли слишком много внимания. Ночной Хищник был прав. Вашер не умел подкрадываться. Слухи о нем гуляли по всему городу. Это было и плохо, и хорошо.

«Позже, – подумал он, отвернувшись от глупой девки и ее наемной свиты. – Позже».

– Жаворонок! – воскликнула Рдянка, уперев руки в бока. – Что ты делаешь, во имя Радужных тонов?

Не обращая на нее внимания, Жаворонок возложил руки на ком грязной глины. Его жрецы и слуги образовали широкое кольцо, смятенные едва ли меньше Рдянки, которая только-только явилась к нему в шатер.

Гончарный круг пришел в движение. Жаворонок старался удерживать глину на месте. Сквозь стены шатра лился солнечный свет, а аккуратно подстриженная трава под столом была заляпана глиной. Когда круг набрал обороты, глина завертелась, разбрасывая комья. Руки Жаворонка покрылись скользким месивом, и вскоре все это безобразие сорвалось с круга и шлепнулось оземь.

– Хм, – произнес он, рассматривая содеянное.

– Ты рехнулся? – осведомилась Рдянка.

На ней было обычное платье – то есть ничего по бокам, самая малость сверху и только чуть больше – спереди и сзади. Прическа представляла собой хитросплетение косичек и лент. Вероятно, над ней потрудился главный стилист, которого пригласили к кому-то из богов.

Жаворонок пружинисто выпрямился, вытянул руки, и слуги бросились их отмывать. Другие подошли и стерли ошметки глины с его изысканного наряда. Он стоял в задумчивости, пока слуги уносили гончарный круг.

– Ну? – спросила Рдянка. – Что это было?

– Я только что выяснил, что гончар из меня никудышный, – ответил Жаворонок. – Вообще-то, хуже. Я жалок. До нелепого плох. Даже не удержал на круге проклятую глину.

– А чего же другого ты ждал?

– Толком не знаю, – сказал Жаворонок, направившись через шатер к длинному столу.

Рдянка, раздраженная таким принуждением, последовала за ним. Внезапно Жаворонок сгреб со стола пять лимонов и подбросил их в воздух. Он начал жонглировать.

Рдянка молча за всем этим наблюдала. И – лишь на миг – искренне всполошилась.

– Жаворонок? – позвала она. – Дорогой мой. Ты здоров?

– Я никогда не упражнялся в жонглировании, – сказал он, следя за лимонами. – Теперь, будь добра, возьми вон ту гуаву.

Поколебавшись, она осторожно взяла фрукт.

– Бросай, – скомандовал Жаворонок.

Она запустила в него гуавой. Он ловко поймал ее и встроил в образованный лимонами узор.

– Не знал, что умею так делать, – сообщил он. – Вплоть до сегодняшнего дня. Что ты на это скажешь?

– Я… – Она покачала головой.

Он рассмеялся:

– Впервые вижу, дорогая, что у тебя не находится слов.

– А я впервые вижу бога, который бросает в воздух фрукты.

– Это еще не все, – отозвался Жаворонок, резко присев и чуть не потеряв один лимон. – Сегодня я выяснил, что знаю еще поразительно много морских терминов, фантастически хорош в математике и делаю неплохие наброски. С другой стороны, я ничего не знаю о красильной промышленности, лошадях и садоводстве. У меня нет таланта ваятеля, я не владею ни одним иностранным языком и, как ты видела, совершенно ужасный гончар.

Рдянка с секунду рассматривала его.

Он посмотрел на нее, позволил лимонам осыпаться, но гуаву подхватил. Швырнул слуге, и тот принялся ее чистить.

– Моя прошлая жизнь, Рдянка. Это навыки, о которых я, Жаворонок, не вправе знать. Кем бы я ни был до смерти, я умел жонглировать, разбирался в мореплавании, умел рисовать.

– Нас не должны заботить люди, которыми мы были раньше, – заметила Рдянка.

– Я бог, – возразил Жаворонок, забирая блюдо с очищенной и нарезанной гуавой и предлагая ломтик Рдянке. – И, клянусь призраками Калада, буду заботиться, о чем захочу.

Та помедлила, затем улыбнулась и взяла кусочек.

– Стоило мне решить, что я тебя раскусила…

– Ты меня не раскусила, – небрежно парировал он. – Как и я сам. Вот в чем дело. Мы идем?

Она кивнула, и они двинулись через лужайку под сенью зонтов, подхваченных слугами.

– Не говори, что никогда не интересовалась, – сказал Жаворонок.

– Дорогуша, – ответила она, – я была занудой.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я была обыкновенным человеком! Думаю, я… ты же видел обычных женщин?

– Сложением они не вполне отвечают твоим стандартам, это понятно, – сказал он. – Но многие весьма привлекательны.

Рдянку передернуло.

– Пожалуйста, объясни, зачем тебе знать о твоей прошлой обыденной жизни. Вдруг ты был убийцей или насильником? Хуже того: страдал дурновкусием?

Он фыркнул, отметив искорки в ее глазах.

– Мелко же ты плаваешь. Но я вижу любопытство. Попробуй что-нибудь сама, и результаты чуток просветят тебя насчет прошлого. В тебе должно было крыться нечто особенное, чтобы стать возвращенной.

– Гм, – улыбнулась Рдянка и повернулась к нему лицом. Он остановился, она провела по его груди пальцем. – Что ж, раз ты пробуешь нечто новое, есть смысл подумать и о другом…

– Не меняй тему.

– Я и не меняю, – сказала она. – Но как ты узнаешь, кем был, если не попробуешь? Мог бы получиться… эксперимент.

Со смехом Жаворонок оттолкнул ее руку:

– Милая, боюсь, мне тебя не насытить.

– По-моему, ты меня переоцениваешь.

– Это невозможно.

Она помедлила, слегка покраснев.

– Ой-ёй… – протянул Жаворонок. – М-да. Я не имел в виду…

– Ох, тоска, – перебила его Рдянка. – Теперь ты испортил мгновение. Я собиралась изречь нечто очень умное, точно тебе говорю.

Он улыбнулся:

– Мы оба не находим слов в один и тот же день. По-моему, мы теряем контакт.

– С моим контактом все в полном порядке, и ты согласишься, если дашь показать.

Он закатил глаза, ускоряя шаг.

– Ты безнадежна.

– Когда ничто не помогает, используй сексуальный подтекст, – сказала она с легкостью, догоняя его. – Тогда все возвращается на круги своя. Ко мне.

– Безнадежна, – повторил Жаворонок. – Но нам некогда клеймить тебя дальше. Мы пришли.

Действительно, впереди высился дворец Утешителя. Перед ним, сиренево-серебристым, разбили шатер, в котором уже накрыли три стола. Жаворонок с Рдянкой, естественно, договорились о встрече заранее.