– Но есть еще один вариант, – продолжил Сэмюэл. – Можно выпустить облигации совместно с другим банком. Таким образом публичная огласка коснется нескольких предприятий, и каждое из них в глазах общественного мнения пострадает меньше.

«А в этом есть смысл», – подумал Хью. Правда, он ожидал совсем другого решения, то есть полного прекращения финансирования дороги. Впрочем, предложенный Сэмюэлом вариант уменьшал риск, а ведь банковская деятельность в том и заключается, чтобы уменьшать финансовые риски. В любом случае Сэмюэл разбирается в банках куда лучше Джозефа.

– Значит, так, – энергично заявил Джозеф со свойственной ему категоричностью. – Ты, Эдвард, постараешься найти нам партнеров.

– И к кому мне обратиться? – удивленно спросил Эдвард.

Хью понял, что Эдварду совершенно не хочется заниматься скучными, на его взгляд, делами и что он не имеет о них никакого представления.

– Хороший вопрос, – ответил Сэмюэл. – Если подумать, не так уж много банков хотят заниматься Южной Америкой. Можно, например, обратиться к Гринборнам, они, пожалуй, единственные из тех, кто готов пойти на такой риск. Ты ведь знаком с Соломоном Гринборном?

– Да, знаком. Хорошо, я поговорю с ним.

Хью подумал, что стоит предупредить Солли и сказать, чтобы он отклонил предложение Эдварда, но тут же отказался от этой мысли. Его наняли как специалиста по Северной Америке, а если он будет давать советы из совершенно другой области, то его, чего доброго, сочтут слишком самонадеянным. Он попытался в последний раз убедить Джозефа полностью отказаться от сделки.

– Но почему мы так упорно держимся за эту железную дорогу? – спросил он. – Предприятие это не настолько уж и выгодное. Риск там и без того велик, даже без возможной огласки всех подробностей. Зачем нам это нужно?

– Решение приняли партнеры, и не тебе их обсуждать, – надменно возразил Эдвард.

– Ты прав, – сдался Хью. – Я не партнер, а скоро не буду и служащим.

Джозеф вопросительно поднял бровь.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я ухожу из банка.

– Ты не имеешь права! – едва не поперхнулся Джозеф.

– Я всего лишь служащий, и вы относитесь ко мне как к рядовому сотруднику. Поэтому, я имею полное право найти себе другую работу.

– И где же ты ее будешь искать.

– Сказать по правде, я уже ее нашел. У Гринборнов.

Глаза Джозефа округлились и едва не выскочили из глазниц.

– Но ты тем самым лишаешь нас изрядной доли рынка!

– Нужно было раньше думать, когда вы отказали мне в партнерстве.

– И сколько тебе пообещали?

Хью встал, чтобы наконец-то выйти.

– Это не вам спрашивать, – отрезал он.

– Как ты смеешь говорить с моим отцом таким тоном?! – пронзительно воскликнул Эдвард.

К удивлению Хью, клокотавшая в Джозефе ярость вдруг спала, и он, казалось, успокоился.

– Помолчи, Эдвард, – произнес он ровным голосом. – Хороший банкир всегда готов пойти на небольшие уловки и интриги. Порой мне хочется, чтобы ты больше походил на Хью. Пусть он и белая ворона в нашем семействе, но, по крайней мере, у него есть определенная хватка.

Повернувшись к Хью, Джозеф сказал:

– Ну что ж, иди. Надеюсь, ты еще пожалеешь о своем решении, хотя и не особенно рассчитываю на это.

– Если таким образом вы и ваше семейство желаете мне удачи, то благодарю вас. И вам приятного дня.

– Как поживает Рейчел? – спросила Августа Мики, разливая чай.

– Превосходно. Должна приехать чуть позже.

Мики до сих пор не понимал своей жены. На момент свадьбы она была девственницей, но вела себя как шлюха – всегда была готова отдаться ему в любое время, при любых обстоятельствах и в любом месте. В один из первых дней совместной жизни он захотел воплотить в жизнь свою фантазию и приказал ей лечь на постель, чтобы привязать ее к изголовью. К его разочарованию, она нисколько не стала сопротивляться, а даже охотно подчинилась ему. С тех пор он так и не смог вызвать в ней хотя бы малейший протест. Однажды он овладел ею в гостиной, где их в любой момент могли застать слуги, но ей, похоже, это понравилось больше обычного.

В других же отношениях она всегда настаивала на своем, спорила с ним о политике и религии, командовала слугами, высказывала свое мнение о финансах. Когда ему надоедало спорить, он старался не обращать на нее внимания, потом оскорблял, но ничего не помогало. Рейчел вбила себе в голову мысль, что имеет право высказывать свое мнение, как и любой мужчина.

– Надеюсь, она помогает вам в работе, – сказала Августа.

Мики кивнул.

– Да, она хорошо принимает важных гостей. Всегда внимательна и любезна с ними.

– На мой взгляд, она неплохо показала себя на званом ужине с послом Портильо.

Портильо был послом Португалии, на ужин в честь которого Мики пригласил Августу с Джозефом.

– Сейчас она носится с дурацкой идеей открыть родильный дом для незамужних женщин, – сказал Мики, не скрывая своего раздражения.

Августа покачала головой в знак неодобрения.

– Это крайне неразумно для женщины ее положения в обществе. Кроме того, один или два таких дома уже существуют.

– Она утверждает, что ими заведуют религиозные организации, представители которых постоянно твердят роженицам, насколько они порочны. Она же хочет помогать им без всяких проповедей.

– Еще хуже! – воскликнула Августа. – Подумать только, как об этом напишут в газетах!

– Вот именно. Я твердо выразил свое несогласие. Я всегда стараюсь показать, что последнее слово остается за мной.

– Повезло ей с мужем, – сказала Августа, понимающе улыбаясь.

Мики понял, что она с ним флиртует, но ему не хотелось сейчас играть в их обычную игру. В каком-то смысле он успел даже привязаться к Рейчел. Не то чтобы он любил ее, но она поглощала всю его мужскую энергию, так что на флирт с другими у него уже не оставалось сил. Чтобы не разочаровывать Августу, он взял ее за руку.

– Вы мне льстите, – сказал он без особого чувства.

– Очень может быть. Но, как я вижу, вы чем-то обеспокоены.

– Вы весьма наблюдательны, миссис Пиластер. От вас ничего не утаишь, – он отпустил ее руку и взял чашку с чаем. – Да, меня немного беспокоит вопрос с железной дорогой Санта-Марии.

– Я думала, вопрос этот улажен.

– Да, партнеры вынесли свое решение, но уж как-то медленно все движется.

– В мире финансов не все так просто.

– Я понимаю. Только вот моя семья отказывается это понимать. Отец шлет мне телеграммы дважды в неделю. Проклинаю тот день, когда телеграф добрался до Санта-Марии.