– Саймон Оливер, – ответил молодой человек с легким акцентом, похожим на испанский.

– Должно быть, вы новичок, – сказал Хью и протянул руку. – Приятно познакомиться, я Хью Пиластер.

– Мне тоже приятно познакомиться, – отозвался новичок и замолчал.

– Я занимаюсь кредитами по Северной Америке, – продолжил Хью. – А вы чем?

– Я помощник мистера Эдварда.

– А вы, случайно, не из Южной Америки? – догадался Хью.

– Да, из Кордовы.

Поскольку Эдвард заведовал операциями в Южной Америке, и в Кордове в частности, то для него имело смысл нанять уроженца этой страны, тем более что сам Эдвард не говорил по-испански.

– Я учился в одной школе с посланником Кордовы, Мики Мирандой, – сказал Хью. – Вы, должно быть, знаете его.

– Это мой кузен.

– Ах, вот как.

Между ними не было семейного сходства, но внешне Оливер выглядел безупречно: идеально сидящий костюм, начищенные до блеска туфли, тщательно приглаженные волосы. Наверняка он старался подражать своему более удачливому старшему родственнику.

– Надеюсь, вам понравится работать у нас.

– Благодарю вас.

Вернувшись в свой кабинет, Хью задумался. Эдварду, конечно, были необходимы помощники, но Хью беспокоило то, что родственник Мики занимает такую довольно влиятельную должность в банке.

Через несколько дней его опасения подтвердились. Джонас Малберри опять рассказал ему о том, что происходит в кабинете партнеров. Он зашел к Хью, чтобы передать расписание платежей, которые банк должен был совершить в Лондоне от имени правительства США, но на самом деле ему хотелось поговорить. Его вытянутое, похожее на морду спаниеля лицо вытянулось еще больше, когда он сказал:

– Не нравится мне это, мистер Хью. Южноамериканские облигации никогда не считались надежными.

– Но мы же не делаем никаких займов для Южной Америки, разве не так?

– Таково было предложение мистера Эдварда, и партнеры с ним согласились.

– И что же он предложил финансировать?

– Строительство новой железной дороги из столицы Пальмы в провинцию Санта-Мария…

– Губернатор которой – Папа Миранда.

– Совершенно верно. Отец приятеля мистера Эдварда, сеньора Миранды.

– И дядя помощника Эдварда, Саймона Оливера.

Малберри неодобрительно покачал головой.

– Я работал здесь клерком пятнадцать лет назад, когда правительство Венесуэлы отказалось платить по своим облигациям. Мой отец, успокой Господь его душу, помнил отказ от обязательств Аргентины 1828 года. И посмотрите на мексиканские облигации – выплаты по ним проводятся нерегулярно, как пожелает правительство. Кто вообще так поступает?

Хью кивнул.

– И вообще, если инвесторы могут получать пять-шесть процентов, вкладывая в акции железнодорожных компаний США, зачем им рисковать своим капиталом в Кордове?

– Вот именно.

Хью задумчиво потер лоб.

– Ну что ж, я постараюсь выяснить, что они задумали.

Малберри положил на стол целую кипу документов.

– Мистер Сэмюэл попросил передать ему доклад по дальневосточным обязательствам. Можете передать эти бумаги ему.

Хью усмехнулся.

– А вы все продумали.

Он взял бумаги и направился в кабинет партнеров. Там он застал лишь Сэмюэла и Джозефа. Джозеф диктовал письмо стенографистке, а Сэмюэл склонился над картой Китая. Хью положил доклад на его стол и сказал:

– Малберри попросил передать вам.

– Спасибо, – Сэмюэл поднял голову и улыбнулся. – Что-то еще?

– Да, хотелось бы узнать, почему мы финансируем железную дорогу в Санта-Марии.

Джозеф на мгновение замолчал, потом продолжил диктовку.

– Да, это не самое привлекательное капиталовложение за последнее время. Но имя Пиластеров придает ему вес, и, я думаю, в конечном итоге оно окажется неплохим.

– Но то же самое можно было бы сказать о любом сделанном нам предложении, – возразил Хью. – Мы сохраняем свою высокую репутацию только потому, что никогда не предлагаем инвесторам облигаций, которые всего лишь «неплохие».

– Ваш дядюшка Джозеф полагает, что Южная Америка готова к финансовому возрождению.

Услышав свое имя, Джозеф вставил слово:

– Это пробный шар. Мы просто хотим проверить обстановку.

– И все равно дело рискованное.

– Если бы мой прапрадед не отважился на риск и не вложил все свои средства в один невольничий корабль, то никакого Банка Пиластеров сейчас бы не существовало.

– Но с тех пор Пиластеры всегда оставляли разведку на усмотрение более мелких банков, склонных к спекуляциям.

Дядя Джозеф не хотел вступать в спор и ответил раздражительно:

– Одно исключение не помешает.

– Но готовность делать исключения может дорого нам стоить.

– Об этом не тебе судить.

Хью нахмурился. Его инстинкты подсказывали ему, что инвестиции не имеют коммерческого смысла и что даже Джозеф не может объяснить толком, что они с этого получат. Тогда каков же истинный смысл авантюры? Задавая себе этот вопрос, Хью уже знал ответ на него.

– Это Эдвард вам предложил? Вы хотели поощрить его, показать, что не зря сделали его партнером? И потому приняли его первое предложение в новой роли, даже несмотря на то, что оно было непродуманным?

– Я не обязан отчитываться перед тобой в своих решениях!

– А вы не вправе рисковать деньгами других людей только из желания оказать услугу своему сыну. Если сделка не оправдает ваших ожиданий, небольшие инвесторы из Брайтона и Харрогита лишатся всех своих средств.

– Ты не партнер, и твое мнение по этому вопросу не имеет значения.

Хью не нравилось, когда в разговоре собеседники меняют тему, и он раздраженно возразил:

– Тем не менее я тоже Пиластер, и когда вы принимаете необдуманные решения от имени банка, страдает и мое имя.

Сэмюэл попытался успокоить его:

– Мне кажется, сказано достаточно, Хью…

Хью понимал, что лучше всего ему сейчас замолчать, но уже не мог остановиться:

– Боюсь, недостаточно.

Он сам услышал, как кричит, и понизил голос:

– Вы подрываете твердые принципы банка. Наш самый ценный актив – это наше доброе имя. Использовать его во всяких сомнительных предприятиях – все равно что мотовство, пустая трата капитала.

Дядя Джозеф уже не думал о правилах приличия.

– Да как ты смеешь читать мне лекцию в моем же банке, ты, молокосос! Вон из кабинета! Чтобы ноги твоей здесь не было!