Вот свидетельство хлебосольной дачницы Валентины Кузьминой: «В Кузькине за сутки до приезда Президента как начали бегать все! Чуть ли не с мылом дорогу мыть. Оказалось, что Путин приезжает. Когда стал он выходить, то все начали хлопать и кричать «ура». Ая как-то посчитала, что это неприлично — «ура» кричать. Я просто взяла и поздоровалась с ним громко: «Доброе утро, Вовочка!». И вот так рукой помахала. Он сначала. ну, обалдел. Он в жизни не ожидал такого. Он только из школы вышел и сразу ко мне: «Здрасьте!» А я говорю: «Я же с вами уже здоровалась». Он говорит: «Я слышал. Так здорово!» Ну, что-то они разговор начали. ну, надоедает все про политику. и Титов Константин, губернатор Самарской области, говорит: «Что, лес вроде рядом, а грибов нет?». Я поняла, что ему хочется еще подольше пообщаться, Вовочке-то. А темы нет. А как грибы-то помянули, президент говорит: «Что, есть еще грибы?». Я говорю: «И намариновала, и нажарила.». Он говорит: «А можно посмотреть?» Я говорю: «Пожалуйста». И он меня берет за плечи. Мы, говорит, пошли на грибочки».

Председатель сельхозкооператива Владимир Александрович Фомин, хозяин Кузькинской экономики, тогда тоже был не прочь пообщаться с президентом, но у него не получилось, не захотел президент разговаривать с кузькинским хозяином. «Я стоял позади него, — вспоминает Фомин о своей неудаче. — Мне очень понравилось, как у него охрана работает. Вот про грибочки с Кузьминой поговорили, он поворачивается, — и я уже стою далеко от Путина. И никто меня не подымал, никто не толкал.»

Было что сказать председателю сельхозкооператива, местному крестьянину, жилы из себя тянущему, чтобы выжила деревня. О том, например, что тонна удобрений стоит как восемь тонн озимой ржи. Или об отсутствии в России страхования крестьянских рисков. Или о том, что народу на селе не осталось. Хорошо, конечно, что президент школе кузькинской компьютеры подарил, да учиться на них скоро будет некому. В прошлом году в Кузькино с зерновыми вышел полный «пролет»: цены на рожь снизили в четыре раза. Пшеница полегла, пожгла жара. Энергетики отрубили в хозяйстве свет, хотя перед этим Фомин отдал им 50 тысяч живыми деньгами. Еще недавно было в кузькинском колхозе две тысячи коров, когда Путин приезжал — их еще три десятка оставалось, а теперь — ни одной! «Но с президентом это не связано, — оправдывается Фомин. — А связано это с тем, что сельское хозяйство в стране заброшено». Жалеет Фомин, что с президентом не удалось поговорить, мечтал пожаловаться: «Только мы пытаемся голову поднять. «Ах ты, собака, еще живой». И по ушам!» Но Путина только грибочки и заинтересовали!

В то время как крестьянин Фомин, собравшийся поговорить с президентом о деле, отирался на улице, в домике дачницы разворачивалось весьма выигрышное для имиджа действо, тщательно фиксируемое президентскими операторами. Дачница Кузьмина рассказала об этом так: «Приехали. Прям в дом зашли. Охранников — полно! Взяла банку грибов, но мне их не открыть. Владимир Владимирович говорит: «Сейчас сделаем», взял, открыл ее. Я говорю: «Щас тарелочки, все остальное принесу». Он говорит, Вовочка: «Из тарелок меня каждый день кормят. По десять раз. Не хочу! Вилки принесите, и все». Он был до того простой и такой интеллигентный. Мы с ним грибы прям кушали из банки. И выпили еще! У нас водка была, с поминок мамы моей оставалась. Принесли, распили. Очень культурно все, очень мило.» («Московские Новости», 2003, № 17).

Вот такое хождение в народ. Такова пиаровская технология. Обратите внимание, с какой готовностью, исполнительной дисциплиной «вписывается» в эту технологию сам президент. Ведь не дела ищет, не беду народную прямо на месте, в деревне у мужиков узнать стремится, даже глазами здешнего председателя не поискал, кто тут главный? В деревню приехал — подарки отдать да с бабами грибочков под водочку покушать. К мужикам и не сунулся, обидеть могут ненароком, о чем-нибудь неприятном спросить. Идеальный актер! Ни на шаг от заданного сюжета. Однако и сценаристы, имиджмейкеры, надо отдать им должное, — молодцы. Те убогие таланты, которыми располагает Путин как актер, они раскручивают на полную катушку.

//- Один из тех, кого называют имиджмейкером — «мордоделом» Президента — //

Автором феномена под названием «всенародная любовь к Владимиру Путину» называют обычно Глеба Павловского, которому в прессе приписывают много чего еще из «исторических завоеваний демократии»: победу в 1996 году и отставку в 1999-м Ельцина, увольнение Степашина и назначение Примакова, назначение Путина наследником и разгром блока Лужкова — Примакова, развязывание второй чеченской войны и создание партии «Единство». Павловский ни от чего не отказывается. Если верить тем же слухам, именно он ввел в российскую политику термин политтехнология и политтехнолог.

По представлению журнала «Профиль» Павловский — одессит по рождению, еврей по крови и историк по образованию. Будучи студентом Одесского университета, он дал показания на своего приятеля Вячеслава Игрунова, обвинявшегося в хранении антисоветской литературы. Того посадили в психушку, Павловского отпустили. Это, наверное, была первая «политтехнология», позволившая Павловскому убедиться в успехе беспринципного, циничного подхода к жизни. Карьера историка его, очевидно, не прельщала, и в Москву Павловский прибыл с амбициями диссидента, рассчитывая на щедрые субсидии своей деятельности из-за рубежа и возможную свою зарубежную карьеру, — привычный путь, которым в то время шли Буковские, Щаранские, Назаровы и прочие. В Москве Павловский стал поклонником и чуть ли не учеником историка Гефтера, демонстративно бросал камни в окна районного суда, изображая протест против тоталитарной «империи зла». Мелкодиссидентская деятельность Павловского закончилась, однако, не почетной эмиграцией, а арестом в 1982 году, чистосердечным раскаянием и, по-видимому, сдачей подельников, поскольку вместо тюремного срока Павловского отправили в ссылку в Коми АССР, откуда он, трудясь на должности маляра и кочегара, отправлял властям шизофренические письма с рекомендациями, как спасти Советский Союз. Послания Павловского, как вспоминал впоследствии он сам в своих интервью, действительно были довольно истеричные, участковый их читал, хохотал и подшивал в дело.

Прошлое Павловского — бурные всплески истерии, которую можно расценить и как умелый розыгрыш из себя придурка ради того, чтобы, повинуясь авантюризму натуры, потом легко уходить от ответственности. Следует помнить, что подобное поведение в прошлом власти не без основания часто метили психиатрическим диагнозом. К началу перестройки, когда Павловский вернулся из ссылки, у него была устоявшаяся репутация «стукача», подозреваемого диссидентами в работе на КГБ. Наработанные навыки Павловский стал приспосабливать к новым условиям жизни. Он умело вбрасывал слухи и компромат, которые будоражили общество. В 1994 году Павловский запустил «утку», под названием «Версия I» о государственном перевороте, который, якобы, готовила группа ельцинских министров. Провокационную дезинформацию напечатала «Общая газета», имевшая к тому времени ничтожный тираж и мечтавшая об увеличении издания. Павловского уличили в провокации, газете вынесли предупреждение, а автор «Версии» приобрел репутацию не брезгующего грязной работой, которую очень скоро стали деликатно именовать «черным пиаром».

Шизофреническая способность придумывать и вбрасывать всевозможные «версии» быстро пришлась к кремлевскому двору. В 1996 году Павловский привлечен Игорем Малашенко к созданию «положительного образа» президента Ельцина, а, главное, к строительству «отрицательного образа» КПРФ. Эта искусственно возведенная конструкция с наглым слоганом «Коммунисты — голод, нищета, очереди» смешила здравомыслящих людей, но большинство избирателей приняли ложь за правду.