Он был единственным милиционером не в самом спокойном месте – Хурикау находится как раз в том самом месте, где сходятся границы Ингушетии, Чечни и Осетии. Полно полевых дорог, которые никто не контролирует. Население в основном состоит из мусульман, что для христианской и воевавшей с Ингушетией республики – несколько «не айс». Нет ни воды, ни газа, ни проводного телефона. Сам Хурашев – единственный представитель власти и что удивительно – а него никогда не было покушений. Дело в уважении и в справедливости – он уважаемый и справедливый человек и все это знают. Если кто-то поднимет на него руку – вся деревня встанет на его защиту.

В этот день – майор Хурашев встает, как и обычно, в шесть часов утра. Должность милиционера в таком месте необременительна – никто не посмеет красть у своих, убийств на его памяти вообще не было – но он все равно каждый день проводит объезд села на своей машине – это белый Ваз 2107. Его путь лежит по единственной сельской улице к близлежащему холму – только там работает сотовая связь, а ему нужно дозвониться до своего начальства, получить указания и доложить о ситуации. Дорога, которая проходит через село – является частью проселочной дороги, ведущей из Ингушетии и дальше – на Беслан и Владикавказ. Конечно же – она не перекрыта ни милицейскими ни тем более пограничными постами – внутри единого государства границ быть не может.

Машина завелась «с полтычка», он выехал на дорогу, неспешно поехал по селу, смотря по сторонам. Те, кто поднялся в такую рань – приветствовали майора взмахами руки, и он приветливо отвечал. В обычных селах первое сентября – это день знании, на улицах полно детей, затаенно-гордых, с цветами идущих в школу – но только не здесь. Здесь нет школы – и детей школьного возраста уже отправили в интернат, где им и предстоит учиться. Детей здесь много – как и везде на Кавказе. У самого Хурашева – их восемь.

Привычно загнав машину на обочину, майор поднялся на холм, начал набирать телефонный номер. Хорошо, если удастся дозвониться быстро… многое зависит от погоды. Отсюда, с холма – если погода хорошая, вдали видны горы Большого Кавказского хребта…

Погода была хорошей…

На телефоне – было всего одно деление, вместо трех – связь на самом пределе – но трубку взяли быстро…

– Дежурный, подполковник Маликов.

Хурашев узнал голос Маликова, дежурного по республиканскому МВД, Верней, одного из дежурных, эта должность была сменной.

– Салам алейкум, Григорий Магомедович. Это Хурашев.

– О, ва аллейкум ас салам. Как там у тебя обстановка?

– Все в порядке. Ориентировки новые есть?

– Нет, все тихо. Всех на обеспечение дернули. У тебя то что – кто-то идет?

– Не в этом году.

– А у меня внук. Первый…

– Поздравляю.

– В общем, неси службу.

– Есть.

Майор отключил телефон – и замер. Что-то было не так…

Гора?

Он прислушался – и услышал далекий, завывающий звук двигателя – так звучит двигатель перегруженной машины, взбирающейся в гору.

* * *

Бисмилляхи-р-рахмани р-рахим. Аллаху ля иляха илля хВаль-хайуль-каййуум. Ляа та́хузуху синатун Валяа наум Ляху маа фиссамаауяати Ва маа филь ардз. Ман заллазии яшфау ́индаху илля-а би-изних Йа́ляму маа байна айдийхим Вамаа хальфахумВаляйухийтууна бишяй им мин ́ильмихии илляа би маа шааааа. Васи́я курсиййуху-с-самаа. Ваати Валь ард Валяя удухуу хифзухумяа Ва хВаль́алиййульазийм[64].

Сведущие люди говорят, что тот, кто будет повторять этот айят – над тем все это время будет заступничество Аллаха и неверные – не сделают ему зла, потому что просто не увидят его.

Владимир Ходов сидел впереди, на переднем сидении двигающегося по дороге перегруженного Газ-66 – он был русским и выглядел как русский. Поэтому он и сидел впереди – а рядом сидел Муса Цечоев. Владелец грузовика и профессиональный террорист. Он уже находился в черных списках, участвовал в массовом нападении на Назрань – но по определенным причинам совершенно не боялся. По тем же, по каким не боялся и Владимир Ходов…

Русисты думают, что все такие же, как они – лживые. Продажные твари. Что ж, их ожидает большой сюрприз…

Цечоев, сидевший за рулем – больно ткнул Ходова в бок, оторвав его от произнесения айята, который должен был сделать его невидимым.

– Мент!

– Где?

– На дороге! Ты что, не видишь?

Они увидели милицейскую машину, стоящего около нее милиционера. Одного.

– О Аллах, здесь не должно было быть поста!

– Заткнись! И делай как я!

* * *

Хурашев нахмурился, глядя на приближающуюся машину. Он знал все машины в окрестностях, а такой машины – не знал…

Дело в том, что многие местные – чтобы выжить промышляли контрабандой спирта и изготовленного из него самопального алкоголя. Колхозов не было, за шерсть и мясо не дают настоящей цены – а кто даст, если все соплеменники бедны, как и ты сам. Остается только это – с той стороны кавказского хребта непризнанная республика Южная Осетия, там много родственников и можно получить спирт, переправляя его тайными тропами. Россия большая, желающих выпить много, а из-за налогов цена на водку такая, что тот, кто занимается спиртом – на рубль делает два. А если в семье по пять, семь, восемь, а то и больше детей – как их иначе поднимать?

Майор Хурашев знал о том, что некоторые его соплеменники занимаются этим. Знал – но закрывал глаза…

Машина приближалась. Он увидел надпись на боку крытого грузового кузова КУНГа – прокуратура России. Написать можно все что угодно – но эту машину он и в самом деле не знал. И он поднял руку, требуя остановиться…

Автомат он и не подумал взять.

* * *

Остановив машину в нескольких метрах от любопытного мента – Цечоев выпрыгнул из-за руля, уже с пистолетом. Следом – выпрыгнул Ходов, с короткоствольным автоматом.

– Руки вверх! Руки вверх! – Цечоев кричал по-русски, потому что это был единственный язык, который понимали все.

– Вейнах саг вий хьо[65]? – спросил Хурашев, не поднимая рук.

В кунге открылась дверь – выпрыгнули еще несколько боевиков с автоматами.