— Знаю, — отстраненно произнесла Мадлен.

Нет, ничего она не знала, но так, наверное, было даже лучше. Солнце уже коснулось горизонта. Пустынный воздух сделался вдруг холодным, и Мадлен поежилась.

— Вернемся? — спросил Габриель.

— Еще нет.

Он накинул ей на плечи свою куртку.

— Я скажу тебе кое-что, чего говорить, пожалуй, не стоит, — начал Габриель. — Скоро мне предстоит занять пост шефа израильской разведки.

— Поздравляю.

— Лучше посочувствуй мне, — возразил Габриель. — Зато в моей власти будет постоянно приглядывать за тобой, предоставить неплохое жилье, устроить в семью. Неблагополучную, — поспешил уточнить он, — но другой, увы, нет. Мы дадим тебе родину. Дом. Так у нас поступают в Израиле. Мы даем людям дом.

— У меня уже есть дом.

Больше Мадлен ничего не добавила. Солнце опустилось за горизонт, и ее стало не различить в темноте.

— Оставайся, — попросил Габриель. — Оставайся с нами.

— Не могу. Я Мадлен. Англичанка.

* * *

На следующий вечер в иерусалимском Музее Израиля состоялось торжественное открытие столпов Соломона. Присутствовали президент и премьер, члены кабинета министров и большая часть кнессета,[20]а еще куча важных писателей, художников и артистов. Кьяра произносила свою часть торжественной речи в новом выставочном зале. Ни словом, правда, не обмолвилась, что столпы обнаружил ее муж, легендарный шпион Габриель Аллон, и что темноволосая красавица подле него — погибшая англичанка Мадлен Хэрт. После, на приеме, они задержались на пару минут и поехали через Иерусалим в тихий ресторанчик в старом кампусе Академии искусств и дизайна Безалель. Потом, когда прогуливались по улице Бен-Йехуда, Габриель вновь попросил Мадлен остаться. Она отказалась. Последнюю ночь в Израиле Мадлен провела в свободной спальне у Габриеля, в доме на улице Наркис. В спальне, предназначенной для ребенка. Рано утром, еще до рассвета, они отправились в аэропорт Бен-Гурион и сели на самолет до Лондона.

Несколько дней Габриель размышлял: не предупредить ли Грэма Сеймура, что ему следует ждать довольно необычного русского перебежчика? В конце концов решил ничего не говорить заранее. Из личных соображений — не хотел испортить сюрприз.

В результате принимающая группа в Хитроу состояла в основном из агентов Конторы, а не МИ-5. Они незаметно взяли Габриеля и Мадлен «под колпак» и вывели из зала прибытия, отвезли в наспех подготовленную явку в лондонском районе Пимлико. Оттуда Габриель позвонил Сеймуру и — в который раз — доложил, что проник в страну без разрешения.

— Сюрприз, однако, — сухо произнес Сеймур.

— И не последний, Грэм.

— Ты сейчас где?

Габриель назвал адрес.

* * *

Сеймур как раз принимал делегацию австралийских коллег и не мог просто так сорваться и приехать. Поэтому прошел час, прежде чем его машина появилась у подъезда явочного дома. Когда Сеймур вошел в гостиную конспиративной квартиры, то застал там только Габриеля. На кофейном столике стоял включенный ноутбук, на котором Габриель проиграл запись признания Павла Жирова. Сеймур сидел как громом пораженный. Лишний раз подтвердилась любимая максима Ари Шамрона: в шпионском деле, как и в жизни, некоторых вещей лучше не знать.

— Это с ним обедала Мадлен на Корсике? — спросил наконец Сеймур, не отрываясь от экрана.

Габриель медленно кивнул.

— Ты просил найти его, — сказал он. — Получай.

— Что у него с лицом?

— Сказал пару лишних слов Михаилу.

— Где он сейчас?

— Исчез.

— Звучит расплывчато, знаешь ли.

Глядя на невыразительное лицо Габриеля, Сеймур понял: Павел Жиров исчез навсегда.

— Русские знают? — спросил он.

— Пока нет.

— Надолго это?

— До весны.

— Кто его убил?

— А вот это уже другая история.

Габриель открыл DVD-привод ноутбука и, достав диск, вручил его Сеймуру. Тот медленно выдохнул, словно пытаясь унять подскочившее давление.

— Я уже давно в деле, — произнес он, — но первый раз держу в руках такую бомбу.

— Ты еще не все видел, Грэм.

— Может, ты и не заметил, — сказал Сеймур, будто не слыша Габриеля, — однако у нас недавно выборы прошли. Джонатан Ланкастер победил с небывалым отрывом. Джереми Фэллон теперь канцлер казначейства.

— Ненадолго.

Сеймур промолчал.

— Грэм, ты ведь не спустишь ему такое с рук?

— Нет. Однако предстоит кровавая баня.

— Ты все знал заранее.

— Я же не думал, что и меня забрызгает. — Он погрузился в мрачное молчание.

— Не хочешь снять камень с души, Грэм?

— Премьер-министр предложил мне повышение, — чуть помедлив, признался Сеймур.

— Серьезное?

— Такое, от которого не отказываются.

— Неужто пост начальника управления?

Сеймур кивнул.

— Только не МИ-5, — быстро поправился он. — Перед тобой будущий шеф Секретной службы Ее Величества. Мы с тобой будем править миром… тайно, разумеется.

— Если только ты не свергнешь правительство Ланкастера.

— Верно. Меня может смыть за борт вместе с ним и его штатом. И ты лишишься близкого союзника. — Сеймур понизил голос: — Думаю, человек в твоем положении должен держаться за друга вроде меня. Друзей у тебя почти не осталось.

— Ты ведь не позволишь кэгэбэшной компании высасывать вашу нефть.

— Ну, какой из меня тогда шеф разведки! — добродушно ответил Сеймур.

— И ты не позволишь человеку, продавшемуся Кремлю, оставаться на посту министра. Он может стать следующим премьером.

— Одна мысль об этом меня ужасает.

— Уничтожь его, Грэм. — Габриель немного помолчал. — Или отвернись, я сам все за тебя сделаю.

Некоторое время Сеймур молча думал.

— Как ты это сделаешь? — наконец спросил он.

— Отплачу за услугу.

— А что с Ланкастером?

— Он виноват в супружеской измене. Есть неплохой шанс, что граждане простят его, особенно узнав, что у Джереми Фэллона на счету в швейцарском банке лежат пять миллионов евро. — Выдержав небольшую паузу, Габриель договорил: — Есть еще одно смягчающее обстоятельство, о котором я тебе пока не говорил.