Я отправил отряд в обратную дорогу, а сам вернулся к Хама-И. «Почему, — спросил я, — мать рода выбрала тебя?» «Хави-Сна — мудрая мать, — спокойно ответила женщина. — Я на ее месте сделала бы то же самое». «Не понимаю», — пожал я плечами. «Я немножко умнее, чем это надо для счастья, — сказала Хама-И. — Мне не нравится играть в тупые игры только потому, что так заведено издревле. Если бы мать рода была стара или больна, она взяла бы меня в ученицы, чтобы я стала матерью. Но Хави-Сна проживет еще много лет, и у нее подрастает дочь. А род наш слишком мал, чтобы делить его на два. Не будь тебя, Аль-Хуту, меня бы посадили в лодку и отправили вниз по течению. И это правильно». Я вздохнул и покачал головой. «Не волнуйся, Великий, — продолжала женщина, — когда твой голос прозвучит у меня в голове, я все сделаю не хуже, чем сделал бы ты сам. Возвращайся спокойно». Я еще раз вздохнул, отвернулся и быстрым шагом пошел вслед скрывшемуся отряду. Перед поворотом я оглянулся — Хама-И возилась у шатра, похоже собираясь разжечь костер. Сказать, что ее самообладание произвело на меня большое впечатление, значило не сказать и одной десятой истины. Пожалуй, тогда у меня впервые зародилась мысль создать армию из женщин. Я обдумывал эту идею все три дня обратной дороги и под конец пути утвердился в ней окончательно, наткнувшись на ров. Когда мы уходили, его в долине еще не было. Глядя на аккуратную широкую траншею глубиной в два человеческих роста, тянущуюся по всей долине, никак нельзя было предположить, что она вырыта за три седмицы. И кем вырыта — женщинами! Похоже, я нашел свою армию победы. И хотя даже мысль о том, чтобы отправить в бой женщин, вызывала неприятие, я не видел никаких объективных причин, чтобы не сделать это. Выбирая между жизнью и благородством, я выбирал жизнь.

Вид преградившего дорогу рва навел меня еще на одну мысль: что подумают хара-нги, наткнувшись на ров? Правильно: что это — защитное сооружение, призванное оградить мою деревню. А чтобы утвердить их в этой догадке, я повелел закрепить на дне рва заостренные колья. Выглядело довольно беспомощно, думаю, у наступающих мое фортификационное сооружение вызвало бы много улыбок и ехидных замечаний, но я и не собирался делать ров непроходимым, мне нужно было лишь, чтобы хара-нги не догадались о его истинном назначении. После этого я задумался о том, как будет проходить битва. К сожалению, ровным счетом никто не мог дать мне ответа о тактических уловках степняков, все описания боевых действий сводились к одному: «Они напали, мы убежали». Я порасспрашивал в окрестных деревнях и нашел двух человек, выживших после нападений. Однако ничего нового они мне не рассказали — один очень удачно изображал труп во время боя и ничего не видел, а второй в этот день ловил рыбу на лодке и видел еще меньше первого. Похоже, лучше всех о боевых действиях степняков знал я сам после их памятного нападения. Под конец из какого-то дальнего селения приплыли на лодке грузная старуха в сопровождении худенькой девочки забитого вида. Оказалось, ее мать изнасиловал, но оставил в живых какой-то хара-нги. Мать, правда, уже несколько лет как умерла, но старуха привезла дочь, которая в некотором роде тоже выжила после нападения. Может, Великому как-то это поможет? У Великого не нашлось слов, он только головой покачал. Старуха пожала плечами — дескать, она старалась, и не ее вина, что сын бога не оценил ее стараний, — величественно развернулась и смылась вниз по течению раньше, чем я успел сообразить, что происходит, и запихать девчушку в отплывающую лодку. С тех пор она неслышной тенью слонялась по нашему селению, и я не раз ловил на себе неодобрительные взгляды матери рода.

Плюнув на свидетелей, я решил считать хара-нги не глупее себя и представлять, что бы сделал я, окажись во главе шеститысячной армии головорезов, вдруг получивших отпор там, где его никак не ожидалось. Пожалуй, для начала я бы похитил пару селян из оказавшей неожиданное сопротивление деревни и задал им несколько вопросов в располагающей к общению обстановке. Я вызвал к себе Рим-Са и поинтересовался у него, не пропадали ли люди в последнее время. Выяснилась пропажа троих — двух мужчин и одной женщины, причем дедуля, оказывается, догадался о причине их исчезновения сразу, как узнал, и поэтому не слишком беспокоился. «Хара-нги захотели узнать о тебе побольше, Великий», — сказал он мне с поклоном. Я выругался и выгнал старика взашей. Итак, степняки все про меня знают. Очевидно, основной их целью буду я, потому что с моей смертью битва моментально закончится, и все заинтересованные лица это отлично понимают. Пожалуй, мне не стоит особо светиться во время боя.

Итак, хара-нги выходят ко рву. Что бы я сделал на месте грозного предводителя войска степняков, привычных к постоянным схваткам? Пожалуй, я бы повел свое войско в просвет между рекой и рвом, а потом постарался отрезать врагов от реки. Точно! Эти вууль-ду замечательно умеют удирать, и совершенно незачем давать им возможность повторить свой излюбленный фокус. Надо просочиться по берегу и прижать речников к выкопанному ими же рву. И решить эту проблему раз и навсегда. Я-предводитель-степняков плотоядно улыбнулся, а я-я немного расстроился и задумался. Надо им как-то помешать… А потом мне в голову пришла великолепная идея — зачем мешать? Наоборот, надо им помочь. Даже самая проигрышная в тактическом плане ситуация может оказаться выигрышной, если к ней как следует подготовиться.

Кажется, я начал понимать, чем отличается стратегия от тактики. Вовсе не только масштабами, как мне раньше казалось. Я воодушевился — степняки веками дерутся друг с другом и к боям привычны. Но они практически никогда не собирают большие армии, поэтому мыслить стратегически просто не умеют. Я вообще-то тоже не умел… ну, так у меня есть несколько дней научиться.

Я принялся раздавать приказы. Ров еще не был закончен, до берега реки оставалось с пол-ли, но это даже шло на пользу моему плану. Я приказал прекратить рытье и оставил у конца рва небольшую группу женщин — имитировать работу, вхолостую махая лопатами. Пусть степняки пребывают в уверенности, что мы просто не успели закончить ров. А сам я начал набирать свою армию. Мать рода отнеслась к моей идее без особого энтузиазма — виданное ли дело, чтобы женщины воевали? Но я задавил ее своим божественным авторитетом, на ходу сочинив пару недвусмысленных видений, поставил под копье всех крепких женщин и начал тренировки.

В первый же день подтвердилась правильность моих выводов: новобранцы из женщин получились что надо. Их даже новобранцами язык не поворачивался назвать — настолько слаженно и четко они действовали. Чтобы совсем уж не потрясать основы местного мироздания, я разбил свой первый отряд на тройки и во главе каждой из них поставил мужчину — из «гвардейцев». Получившейся структуре предстояло стать высшим офицерским звеном моей армии. Ежедневно мы отрабатывали маневры в холмах за рвом, а на вторую седмицу учений у нас случился неожиданный бой. Дело было так.

Я стоял на холме в отдалении от своего маленького войска и наблюдал за его маневрами. Тут вылетел конный отряд хара-нги из семи всадников и с ходу врубился в центр моей армии. Видимо, ребята были не в курсе изменений в местной политической обстановке, поэтому осмелились небольшим числом напасть на нас. Я бы сам мог их всех перебить без особого напряжения, не будь их появление для меня такой неожиданностью. До этого я не встречал здесь ни лошадей, ни их следов и полагал, что кавалерии как таковой в этой местности не существует. Подход вражеского отряда я прощелкал, а после начала тесного контакта не мог использовать заклинания на дальнем расстоянии, не повредив собственным бойцам. Я отметил, что степняков немного, но на мое небитое войско хватит, рявкнул: «Отступаем!» — и бросился вниз с холма к месту боя, на третьем шаге вспомнив про ров за спиной. «Кто сейчас занят боем — продолжайте. Отгоняйте лошадей копьями! Остальные — бегите ко рву через вершину холма! Заманивайте их в ров!» — приказал я своим гвардейцам, с которыми у меня поддерживалась постоянная симпатическая связь. После чего побежал к месту, к которому мои бойцы должны были вывести степняков. Изгиб местности скрыл от меня место боя, но, когда я, пыхтя и отдуваясь, выбрался на холм у рва, почти все уже было кончено. В принципе, еще продолжавших сопротивляться двоих степняков я мог бы и не добивать — им и так ничего не светило.