Артемида улыбнулась.

— Спасибо. — И тут же склонила голову набок, о чем-то размышляя.

— Богиня? — окликнул ее писатель.

— Эдди, я, возможно, не смогу больше вернуться сюда. На Олимпе могут счесть все эти события слишком большим вмешательством в жизнь смертных.

— Я понимаю.

Он немного помедлил и наконец позволил маске эксцентричного литератора соскользнуть с лица, открыв сердечную боль, ясно читавшуюся в глазах.

— Я с самого начала знал, что ты не останешься со мной. Но я выбрал любовь к тебе. И я не сожалею о своем выборе. Я буду хранить в сердце память о тебе, пока жив.

— Возможно, есть способ сохранить не только память обо мне в твоем сердце, — медленно произнесла Артемида. — Эдди, ты когда-нибудь слышал о королевстве Талса, что в Оклахоме?

— Гадес!

Стены дворца Гадеса содрогнулись от голоса Аполлона.

Темный бог ворвался в тронный зал, а его жена спешила за ним.

— Аполлон?

Гадес едва узнал своего друга в этом чужаке в перепачканной кровью одежде, прижимавшем к груди сияющую сферу. Дикий, безумный взгляд был совершенно незнаком Гадесу; бог света никогда не смотрел так.

— Что случилось?

— Они убили ее! Эти железные твари! Я не смог их остановить. Я не смог добраться до нее вовремя.

Аполлон тяжело дышал и говорил отрывисто.

Жена Гадеса вышла вперед. Душа Каролины, скрытая в бессмертном теле Персефоны, содрогнулась, сразу все поняв.

— Это Памела… — сказала она, глядя на шар яркого света.

— Душа современной смертной? Ты принес сюда душу современной смертной?! — воскликнул Гадес.

— Конечно, принес сюда, — сердито сказала Лина, — а что еще он мог сделать?

— Ты должен все исправить! Ты должен сделать ее снова Памелой!

Внимательный взгляд Лины впился в бога света.

— Так, довольно этой болтовни. Она все та же Памела, и ты наверняка пугаешь ее. — Она обернулась на мужа. — Любовь моя, ты должен быть рад ей и приветствовать ее.

Владыка Подземного мира неохотно шагнул вперед. Он протянул руку, но прежде чем коснуться шара, посмотрел в глаза Аполлону.

— Не слишком-то мудро нарушать законы Вселенной, друг мой.

— Она моя половинка, — ответил Аполлон.

Темный бог грустно покачал головой.

— Будем надеяться, что богини судьбы проявят понимание.

Он коснулся ладонью сияющего шара.

— Добро пожаловать в мои владения, Памела. Свет задрожал — а потом стал расширяться.

И со звуком, очень похожим на вздох, он стал приобретать новые формы и очертания — пока наконец в объятиях Аполлона не очутилась Памела. Ее тело все еще слегка светилось, и вся она выглядела нереальной, прозрачной, как будто была незаконченным акварельным портретом самой себя. Аполлон, всхлипнув, крепче обнял ее. Памела была прохладной и слишком легкой. Аполлон боялся, что, если выпустит ее, она уплывет прочь. Памела молчала и не шевелилась.

— Памела! — воскликнул бог света. — Это я! Ты со мной. И теперь все будет хорошо.

Легкая дрожь пробежала по ее почти нематериальному телу.

— Аполлон?

Она слегка отстранилась от него, растерянно оглядываясь по сторонам. Она видела, что стоит в гигантском мраморном зале рядом с Аполлоном, прекрасной молодой женщиной и высоким смуглым мужчиной. Потом ее взгляд опустился к собственному телу — и Памела побледнела от потрясения.

— Скажи, что это мне снится, Аполлон. Скажи, что я скоро проснусь, — произнесла она дрожащим голосом.

— Не могу, — хрипло ответил он.

— Памела…

Голос Лины лился тепло и спокойно. Она легко коснулась руки духа недавно умершей.

— Меня зовут Каролина; если хочешь, можешь звать меня Линой. А это мой муж, Гадес.

Глаза Памелы на бледном лице казались огромными и круглыми.

— Гадес? — прошептала Памела.

Деревянным движением она подняла полупрозрачную руку и уставилась на нее.

— Я умерла? И теперь я в…

Ее взгляд снова метнулся к Гадесу, а рот открылся, как будто Памела хотела закричать.

— Ты в Элизиуме, — сказала Лина с мягкой улыбкой.

Она взяла руку, которую Памела продолжала держать перед лицом, и сжала ее в своих ладонях, желая, чтобы бессмертная сила Персефоны, таившаяся в ней, успокоила Памелу.

— А если точнее, ты в нашем дворце на краю полей Элизиума. Подземный мир невероятно прекрасен, милая. И здесь тебе совершенно нечего бояться.

— Подземный мир? — Качая головой, Памела посмотрела на Аполлона. — Почему я вдруг очутилась в греческом Подземном мире?

— Я просто не знал, что еще можно сделать. — Взгляд Аполлона молил ее о понимании.

— Нет, — шепнула Памела. — Нет, этого не может быть.

— Ты умерла до захода солнца. Я ничего не мог сделать, чтобы спасти тебя. Умоляю, прости меня. Я не мог дать тебе уйти… я… я думать не мог о том, что ты уйдешь…

Памела все так же качала головой, не сводя с него взгляда. А потом она вспомнила. В ее памяти вспыхнула картина: на нее несется автомобиль, и дальше — смертоносное столкновение… Резким, механическим движением она вышла из кольца рук Аполлона.

— Я не знаю, что нам теперь делать, — сказал он.

— Ну, — решительно произнесла Лина, — прежде всего ты пойдешь с Гадесом, тебе надо искупаться и переодеться во что-нибудь…

Она помолчала, не зная, что сказать.

— Во что-нибудь не такое грязное. А пока ты этим занимаешься, я покажу Памеле все вокруг. Идите. — Она поймала взгляд мужа и вскинула брови. — Мы тут сами разберемся.

— Я недолго, — сказал Аполлон Памеле.

Но она продолжала молча смотреть на него, пока они с Гадесом не вышли из зала.

Лина все еще держала прохладную руку Памелы и теперь повлекла умершую к большой, украшенной серебряными орнаментами двери в дальнем конце зала. Дух умершей, не сопротивляясь, пошел за ней. Выйдя через дверь, они очутились в широком коридоре, на потолке которого висели драгоценные люстры. Лина повернула направо, потом налево. Огромная стеклянная дверь распахнулась, не дожидаясь прикосновения, и Лина с Памелой вышли в невероятно красивый двор, где стояли мраморные статуи, бил огромный фонтан и пенились цветы всех оттенков белого.

Несмотря на панический страх, который, казалось, заглушил все рациональное в ее уме, дизайнер, скрытый в Памеле, тут же заметил окружающую красоту.

— Фантастично, правда? — сказала Лина. — Я влюбилась во все это сразу, как только увидела.