– Только про золотые сортиры не надо! – в один голос завопили прапорщик и девчонка.

Золото поделили быстро. Катя посоветовала брать в основном монеты. Прот и Вита забрали свою долю – показалось, что империалов в ящике почти не уменьшилось. Золото действительно тяжелый металл. Больше тысячи 13-граммовых монет не то что спрятать – нести трудно. Чахлый Прот благоразумно себя ограничил.

– Эх, я говорил, гимнастикой нужно заниматься, – расстроенно сказал Пашка, – берете-то всего каплю.

Своей долей юный большевик избрал три слитка и теперь примеривался, как будет тащить более чем двухпудовый вес.

– Я буду экономен, – пообещал Прот и принялся, кряхтя, увязывать колбаски монет в узелки.

Катя покачала головой:

– Вы, крохоборы, подождите потеть. Дальше-то что? Тебя, товарищ Пашка, с твоими гирями первый пост за задницу возьмет. Даже если к красным выйдешь – сильно ты уверен, что они кристально честными и идейными большевиками окажутся? Прот, а ты куда такой груженый плестись собрался? Раз ты золотом набит, так уже и не нужен никому? Скорее уж наоборот.

– Так мы ж разве не вместе пойдем? – удивился Пашка.

– Если вместе, так у нас бричка есть. Какого черта корячитесь? – пробормотала Катя. – И вообще, нам побыстрее остатки сокровищ нужно упрятать и обсудить, как дальше жить.

Тяжеленные ящики захоронили недалеко от речушки. Копали неглубоко, песок поддавался с легкостью. Куда больше времени заняла маскировка места. С травой и кустами Катя возилась сама. Местечко выглядело спокойным – с двух сторон в болотцах квакали лягушки, до узкоколейки не меньше версты. Ориентир – две возвышенности, поросшие сосняком. За девяносто лет здесь мало что должно измениться. В сороковых активные бои шли восточнее.

Пересадив куст бузины, Катя окончательно ликвидировала следы раскопа и огляделась. Сойдет. Зная место, при желании обнаружить тайник можно, но такого желания у личного состава возникнуть не должно. Хорошие, вообще-то, ребята. К тому же в лесу ориентируются отвратительно, да и сейчас умаялись до полного отупения. Да и хлопот с собственными богатствами молодежи надолго хватит. Катя усмехнулась. Уже в последний момент дамские цацки неудержимо поманили Виту. Девчонка есть девчонка, нахватала ювелирного шика как сорока, застеснялась, вывалила обратно, потом отобрала побрякушки заново. Чего стесняться? Катя знавала куда более опытных женщин, неравнодушных к драгоценностям. Сама предводительница на прощание слегка облегчила ящик с монетами. Объяснила, что раз господин прапорщик брезгует, не пропадать же добру. Личный состав покосился с легким изумлением, но возражать не стал. Все были по горло сыты возней с благородным металлом. Жрать хотелось куда больше, чем пересчитывать блестящие империалы.

Оглядев в последний раз бузинные плантации, Катя закинула лопату на плечо и направилась к лагерю. Обессиленный народ сгрудился вокруг костерка. На огне уже побулькивал чугунок. Катя пересилила желание плюхнуться на землю.

– Витка, найди мне что-нибудь переодеться, – Катя направилась к речушке.

Лягушек ловить все-таки не пришлось. Катя поохотилась за стайкой крошечных рыбешек – для них кофточка, используемая в качестве бредня, была в самый раз. «Нацедила» с полтора десятка особей с полпальца величиной. Для запаха хватит. Хотя с запахами вообще беда. Кофточка еще туда-сюда, а галифе, похоже, погибли безвозвратно – трупной вонью даже от мокрой ткани ощутимо несло.

– О, тюлька! – вяло обрадовался Пашка. – А у нас, Екатерина Георгиевна, соль кончилась.

«Тюльку» засыпали к немногочисленным грибам и дикому чесноку. Катя переоделась и, наконец, села, стараясь не морщиться от ноющей боли в ногах. Марку надлежит до конца держать. Впрочем, личный состав выглядел утомленным до последней крайности. Только Прот сонно уставился на мокрую, прилипшую к телу кофточку командирши. Катя решила мелкого пророка не одергивать. Сидеть в юбке было неудобно, да и кобура при женственной форме одежды выглядела как-то нелепо. Катя с надеждой посмотрела на висящие на ветвях в отдалении душистые галифе – может, все-таки проветрятся?

– Ладно, чего скисли? Планы по вложению капиталов покоя не дают? Давайте снедать, осетры наши уже разварились.

После трапезы слегка взбодрившийся отряд вольготно развалился вокруг затухающего костра. Лишь Прот со вздохом ухватил карабин за ремень, собираясь отправиться на пост.

– Стоп, – сердито сказала ерзающая Катя – принять приличную позу в юбке у костра было нелегко. – Отставить пока внешнюю охрану. Нужно решение принимать. Передохнем и в сумерках уходим. Здесь торчать резона нет. Вполне возможно, наши друзья заявятся. Полагаю, фига вместо золота их не сильно обрадует. Так что давайте – куда кто из вас направляется?

– Я не знаю, – быстро сказал Герман. – Мне идти некуда.

Катя сумрачно посмотрела на удовлетворенно расслабившегося прапорщика. Вот мудак интеллигентный, все считает, что духовные терзания избавляют от необходимости принимать скучные практические решения. И кто его всю жизнь в задницу пихать будет?

– Я за кордон хочу, – побормотала Вита. – Мне здесь спокою все одно не будэ. Как думаете, Катерина Еорьевна, та можно мне за кордон выбратися?

– Отчего же нельзя? Если с умом, то получится, – Катя легла поудобнее. – Ты определенно решила?

– Так шо мне думати? Я ж все помню. Все гайдамаков ждать буду, – девочка погладила потертую рукоять «нагана». – Всех мне не перестукать, так?

– Там, «за бугром», собственные гайдамаки имеются, – пробормотала Катя. – Не надейся, что на всю жизнь от гадов отделаешься. На каждого из нас свои «гайдамаки» найдутся. Даже если к антисемитизму отношения не имеющие, один хер – гайдамаки.

– А то я не розумею, – Вита вздохнула. – Так все одно, за кордоном легче все сначала начати. И шукати нас меньше будут. Так?

– Это правильно, – согласилась Катя. – Я бы советовала поблизости не останавливаться, подальше сваливать. За океан. Это если в будущее наперед смотреть.

Прот покосился на командиршу, потом спросил у Виты:

– А мне с тобой можно? Мне чем дальше отсюда, тем спокойнее будет. Я сильно в тягость не буду.

– Яка тягость? – возмутилась Витка. – Не выдумывай! Вечно сомневаетеся. Побегли разом. Не так страшнюче буде. Герман Легович, давайте з нами. Вы языки знаете, офицер образованный. Сообща пробьемися. А, Герман Легович?

Прапорщик смущенно заерзал:

– Ну, я не знаю…

– Що тут знать?! – удивилась Витка. – Вас здесь шукати ще долго могут. Зачем голову подставляти? Пашенька, ты б с нами тэж? Ты не думай, мы тебя ой как зовем. Правда, Протка? Только ты ведь не поедешь, так?

– Да я бы с вами хоть куда, – Пашка вздохнул. – Но меня маманя ждет. Как же я уйду? Да и охота лично глянуть, как революция на ноги встанет. Ты, Герман, шо не говори, а коммунизм крепкий мир построит. Я очень верю.