— Захочешь жить — побежишь и так, — отрезала я и подошла к пролому в стене.

Небо потемнело, налилось чернотой и багрянцем. Над массивной черной кроной дерева в разные стороны растекались зеленовато-желтые волны, будто что-то билось о силовое поле снаружи, желая прорваться внутрь. На крышах соседних домов метались густые тени, шелестели перья огромных крыльев, над головой кто-то клекотал и царапал камни когтями.

— Кажется, мы переполошили все гнездо, — слабый шепот Флоренс за спиной заставил меня обернуться.

Девушка не могла стоять — ей пришлось привалиться плечом к стене.

— Мы — болезнь, — усмехнулась она. — И они явились избавить город от заразы.

— Твоя подружка свихнулась, Ши, — Буря старался не приближаться к пролому.

— Мы не можем уйти, — Флоренс бросила затравленный взгляд на улицу. Покрасневшие глаза сильно слезились, девушку била крупная дрожь, а хрупкая рука ухватила меня за плечо и притянула ближе, отчего жар измученного тела окатил меня с ног до головы. — Стоит только показаться на глаза этим тварям — и нас разорвут на части.

Клекот над головой усилился, темная груда перьев шлепнулась прямо перед входом. Завозилась, заскрежетала когтями, распахнула крылья и подняла массивную голову.

— Встань за мной, — сжав во влажной ладони клинок, я заслонила собой Флоренс.

Буря подошел ближе и толкнул меня в локоть. В его взгляде читалась отчаянная решимость и какое-то странное темное смирение.

— Развяжи! Все равно бежать здесь некуда, полукровка.

Передернув плечами, я помедлила всего мгновение, прежде чем одним движением освободить его от пут на руках. Ключ я спрятала за поясом, чтобы у Бури не возникло соблазна схватить артефакт и попытаться прорваться сквозь армию пернатых тварей.

Банальное везение никто не отменял.

На мгновение все вокруг стихло, будто наше убежище накрыл непроницаемый купол, не пропускавший ни единого скрежета или писка. Я слышала, как кровь пульсирует в висках, как судорожно дышит за спиной Флоренс и тихие ругательства Бури, но больше — ничего. Даже стук собственного сердца казался мне оглушительным, способным сотрясти стены, разломать их и обрушить нам на головы.

Под ногами запрыгали мелкие камешки, мир завибрировал, как натянутая струна, и птицы, замершие на крышах и перед входом в убежище, встопорщили перья и, раскрыв клювы, издали протяжный, испуганный визг, от которого кровь застыла в жилах.

Бту-ум!

Гул прокатился над городом, что-то хлопнуло над головой, словно треснул кусок натянутой ткани. Птицы взвились в небо, закрывая его собой от края до края, и устремились куда-то к центру.

— Так гудят корабли при посадке, — слабо прошептала Флоренс. В ее голосе было столько надежды и затаенного облегчения, что я была уверена — девчонка сейчас разрыдается.

Но я не успела ответить.

В пролом ворвался вихрь из перьев и крыльев, клекота и пощелкиваний клюва. Налетев на мой клинок, птица заголосила и полоснула когтями по дуге, метя в грудь. Тварь умело прикрывала горло, уворачивалась от ударов и отскакивала, стоило только перейти в атаку.

Изменив направление, птица бросилась на Бурю, но парень оказался быстрее: откатившись в сторону, он подхватил массивный булыжник и запустил врагу промеж глаз.

Только я сделала шаг вперед, как на меня налетела еще одна птица, сбила с ног и протащила несколько футов по земле. Третья тварь ворвалась в дом на полном ходу и вцепилась когтями во Флоренс. Рванув вверх, она умудрилась оторвать девчонку от земли и потянула ее к выходу.

Флоренс была слишком слаба, чтобы сопротивляться: голова безвольно мотнулась в сторону, а руки обмякли, как только враг поднял добычу в небо.

— Гадство! — я едва увернулась от щелкнувшего перед лицом клюва и, уперевшись сапогом в грудь твари, толкнула что было сил.

Вскочив на ноги, я рубанула мечом по распростершейся на полу туше. И впечатывала клинок в хлюпающую плоть до тех пор, пока мне на затылок не обрушился сокрушительный удар.

В глазах потемнело, а колени подломились. Рухнув на землю, я цеплялась за реальность изо всех сил, но та упорно ускользала, расплывалась кровавыми кляксами.

Прямо перед лицом растянулась еще одна птичья туша с неестественно вывернутой шеей. Из-под вороха перьев тускло поблескивали позвонки.

— Не благодари, — прошипел Буря мне на ухо и рванул пояс штанов, выдергивая Ключ из петли.

— Не… надо…

— Спокойно ночи, Ши, — злобно протянул парень и, выхватив клинок, опустил рукоять на мою многострадальную голову.

Фэд вернулся сам не свой. Он будто постарел лет на двадцать, осунулся и потух. Все то негасимое пламя, пылавшее внутри магистра, испарилось — словно и не было его. Мне даже на мгновение показалось, что я совсем не знаю этого человека и вообще впервые его вижу — настолько темным и обреченным стал взгляд карих глаз и жесткой тонкая линия рта.

Куб не обманул и отпустил магистра сразу же, как «Цикута» сказала: «Хватит», но я видел, что он уже и не желал это свободы. Поднявшись на ноги, Фэд не ответил ни на один вопрос и просто вышел вон, скрывшись где-то во внутренних отсеках корабля.

— Какая интересная у него боль, — пробормотал корабль. — Терпкая, острая. Самая настоящая, неподдельная человеческая печаль, — «Цикута» выразительно причмокнула, и от этого звука по спине прокатилась волна холодной дрожи. — Я даже завидую. Люди — несовершенные ломти плоти, а сколько энергии, сколько страсти, боли.

Корабль тяжело вздохнул, а Бардо за штурвалом чуть склонил голову набок, будто прислушивался.

— Любви, — прошептал он.

— Да, мясной ломтик, именно! Любви, — «Цикута» рассмеялась. — Сильные телепаты в наше время — редкость. За это ты мне нравишься чуть больше, чем тараканы, когда-то бегавшие по техническому отсеку.

— Теперь ты можешь найти то, что нам нужно? — меня уже разрывало от нетерпения и выслушивать шуточки корабля не было никакого желания. Во имя всего святого, мы и так потратили просто бездну времени на подпитку!

— Я уже нашла, — «Цикута» самодовольно хмыкнула и вывела над приборной панелью голографическую карту. — Ты же не думал, что я просто болтаю, пока дело стоит на месте, нет? Если перевести все в примитивный, понятный вам, людям, язык, то мы в двух прыжках от цели. Не так уж и много — будем на месте через восемьдесят две минуты.

Мы с Бардо переглянулись, и друг, под чутким руководством «Цикуты», принялся готовить корабль к первому прыжку, а я решил разыскать Фэда, потому что его молчаливая отстраненность вселяла опасения. Мне нужно было, чтобы магистр был готов к стычке, которую я не просто нутром чувствовал — у меня кончики пальцев покалывало от нервного напряжения, а ворон внутри ершился и недобро осматривался по сторонам, готовый в любой момент рвануться в бой.