Страшный грохот прервал его на полуслове.

Все повскакали с мест. Копеечкин, держа лорнет в левой руке, правой выхватил магический жезл, единственный оставшийся с ним помощник Крупицын — револьвер, а молча все слушавший Сватов положил руку на эфес сабли.

Дверь распахнулась, и на пороге возникло еще одно знакомое по Храпову лицо.

— Барберий! — воскликнул Сватов строгим голосом. — Чертяка ты малахольный, хулиганить надумал?

Однако призрак брадобрея ни на слова, ни на самый начальственный тон никак не отреагировал, а целенаправленно бросился на де Косье. Тот пискнул и попытался спрятаться за стоявшей на треноге «Даггер-вервольфиной». Призрак махнул рукой, и оптокамера с треском упала.

— Лжец! — страшным голосом прокричал Свинтудоев, протягивая руки к закордонцу.

Копеечкин недолго думая выстрелил зеленоватой молнией оцепенения, но промахнулся. Молния врезалась в световой кристалл, поднятый на держателе. Кристалл разрядился ослепительной белесой вспышкой.

— Лжец! Ты обещал убить демона!

Зрение восстановилось через пару секунд. Проморгавшись, Сударый увидел, что призрак настиг де Косье и яростно душит его.

Понимая, что стрелять сейчас — значит подвергать опасности жизнь де Косье, Копеечкин и Крупицын бросились на призрака. Знаменитый сыщик ткнул жезлом в затылок Свинтудоева и активировал оглушающее заклинание малого радиуса действия.

Эффект получился сильным, но неожиданным и не самым приятным. Призрак взвыл от боли и выпустил де Косье, но отчего-то вспышка, сопровождающая заклинание, охватила вместе с ним и самого Копеечкина, и его помощника, и закордонца. Досталось всем троим.

Де Косье отлетел на несколько шагов, повалив один из отражателей. Фантом на миг утратил плотность, и повисший у него на плечах Крупицын рухнул на пол, а в следующую секунду покачивающийся Свинтудоев еще и наступил ему на руку, отчего сам едва не упал, но удержался, ухватившись за Копеечкина. Тот стоял на ногах твердо, однако не двигался, изумленно взирая на собственный жезл, а по костюму его и по распрямившимся усам пробегали крупные зеленоватые искры.

— Ну держись, — зловеще пообещал сыщик и, отступив, направил на фантома целый поток красных молний.

Одновременно левой рукой он сделал пасс, выставляя щит. И угадал: молнии отразились от Барберия Флиттовича, вернулись и разбрызгались огненными искрами, не задев сыщика. Магическая атака не ослабевала. Хотя заклинание не оказывало нужного воздействия, бороться с ним было трудно. Свинтудоев отступил на шаг, еще на шаг…

Но тут Копеечкин усилил чары, и жезл переломился, не выдержав напряжения. Откат заклинания оглушил и отбросил Пуляя Белосветовича.

Полиция потерпела поражение, и на помощь де Косье устремились Сударый с товарищами. Однако ничто не помогло: ни возглас Вереды «сударь, прошу вас, немедленно прекратите!», ни попытка Сударого сделать фантому подсечку (он опять на миг развоплотился, и Непеняй Зазеркальевич сам оказался на полу), ни яростная атака Переплета, вооруженного поленом (появление призрака застало его в тот момент, когда он подбрасывал дрова в печь; несчастного домового Свинтудоев опрокинул пинком). А Персефоний, как выяснилось, предпочел в первую очередь спасти «Зенит», рассудив, что расколоть мимоходом оптокамеру, за которую как раз юркнул де Косье, не в пример проще, чем задушить закордонца.

Переставив аппарат в угол, упырь все же ринулся в бой, но тоже без результата: Барберий Флиттович ловко менял степень плотности, а может, это происходило самопроизвольно, поскольку по сторонам он вообще-то не смотрел. Как будто в мире для него остался только подлый обманщик де Косье, пообещавший уничтожить страшного демона из бритвы, а на самом деле отпустивший чудовище на свободу.

Шея закордонца опять оказалась в холодном кольце призрачных пальцев. Сударый, поднимаясь на ноги, оглянулся на Сватова. Тот единственный пока не принял участия в схватке, он стоял, вынув саблю из ножен и нашептывал какое-то заклинание, быстро касаясь толстыми пальцами выгравированных на клинке символов.

«Сейчас здесь произойдет убийство», — понял Непеняй Зазеркальевич. Как ни удивительно, ничто не в силах остановить Свинтудоева, и даже в самом лучшем случае Сватов наверняка попросту уничтожит его.

Вереда схватила призрака за руки, не оставляя попыток воззвать к его совести:

— Барберий Флиттович, ну как вам не стыдно!

Однако призрак продолжал душить де Косье; бедняга закордонец синел на глазах.

Внезапно в студию ворвались, принеся с собой порцию морозного воздуха, Неваляев и запыхавшийся Немудрящев. Как потом рассказал Сударому Добролюб Неслухович, они, прослышав о нападении на ателье толпы, решили со всей дотошностью выполнить свой долг: раз народ говорит, будто Ухокусай у оптографа, надо проверить. В последние дни предводитель губернской службы магнадзора не покладая рук трудился над методами обнаружения и нейтрализации редких существ и, хотя до предметных призраков не додумался, все же добился определенных успехов, взяв за основу мощные антидемонические чары. Так что перепроверка уже осмотренных домов был только делом времени, а тут и случай подвернулся.

Их более чем своевременное появление и дало де Косье шанс уцелеть.

Свинтудоева ни один из них прежде не видел, и естественно, обоих посетила мысль, что вот он и есть пресловутый Ухокусай. Они вскинули жезлы.

— Осторожнее, господа! — через силу крикнул Копеечкин, все еще не нашедший в себе силы, чтобы встать. — Это фантазмическая аффектация, он сейчас практически неуязвим!

О фантазмической аффектации Сударый читал лишь то, что наблюдалась она крайне редко. Это пик напряжения всех сил бесприютного духа, который обычно приходится на момент исполнения им той миссии, ради которой он был оставлен в мире живых. Однако поверить, будто миссия Свинтудоева состояла в том, чтобы, подождав два года, взять и задушить оптографа, было трудно. Скорее все-таки причина аффектации была проще и печальнее и крылась в душевной болезни Барберия Флиттовича.

Сватов, услышав про аффектацию, шепнул:

— Свят-свят-свят, — и поспешно развеял уже приготовленные было чары.

Немудрящева, однако, предупреждение не смутило.

— Все в порядке! — воскликнул он, шумно переводя дыхание, нацеливая жезл на призрака и совершая плавные пассы. — Мытий Катаевич, подпитывайте меня и не вмешивайтесь. Мсье де Косье, держитесь!

Закордонец успел показать взглядом, что в принципе охотно держался бы хоть до второго пришествия, да только возможности его в этом плане куда скромнее желаний. Потом глаза его закатились…

Из жезла Немудрящева вылетел сгусток энергии, который распался на множество бледно светящихся символов и кольцом охватил безумного фантома и его жертву. Символы закружились каруселью, и Свинтудоев стал стремительно терять плотность. Де Косье даже сумел судорожно вздохнуть, но тут хоровод символов замедлился.