Для каботажных межзвёздных, ближних переходов к соседней системе – и ныне повсеместно применялись суда с джи—тягой. По сравнению с двигателями Сидорова они были почти такими же допотопными, но позволяли перемещаться со сверхсветовой скоростью, «прыгая» в подпространстве.

Между прочим, насколько я знал, ТАКр «Огненная Бестия», сооружённый в конце девятисотых годов нашей эры, более тысячелетия назад, изначально проектировался под движители «прыжковой» системы. Сидоров—тягой звездолёт оснащён был позднее. Допотопную джамп—тягу освояки не демонтировали, впрочем. Сохранили на всякий случай…

Допотопная! Я иногда думаю, насколько же всё относительно с исторической точки зрения. К примеру, предок—землянин, живший где—то в веке двадцать первом эры «от Рождества Христова», счёл бы абсолютно фантастическим корабль типа «Бестии», построенный около двух тысяч лет спустя. Я же, человек, живущий в двадцать первом веке нашей эры и отделённый от этого предка тремя тысячелетиями истории, считаю этот крейсер, триумф прогресса для своего времени, корытом допотопн…

– Перебор, на ходу не спать! – резким окриком выдернул меня Ург из задумчивости, совершенно некстати обуявшей. Я виновато посмотрел на него. Папашка прав, не на прогулку вышли.

Тропа привела нас тем временем к гранитному козырьку, нависшему над ущельем. Через каждые полтора—два метра воду преграждали тонкие, похожие на вертикально растопыренные пальцы, каменные столбы с плоскими верхушками.

Присмотревшись к этим столбам, я сумел разглядеть на тех гранях, что смотрели в бездну, полуистёршиеся барельефы. Явно искусственного происхождения, они изображали странных существ с вытянутыми лицами и маленькими туловищами. Я подумал, что некогда именно этими существами (или для этих существ) высекалась эта тропа среди нагромождения скал – ведь крыло—рукие летают и тропы им, естественно, ни к чему.

Ург встал на самом краю козырька и выжидающе посмотрел в мою сторону. Я в очередной раз воззвал к его отцовским чувствам, но Папашка на этот раз прикинулся, что ничего не расслышал из—за громыхания водного потока. Я понял: препираться дальше – бесполезно.

Плоские пятачки на вершинах столбов были невелики, неровные круги диаметром сантиметров восемьдесят—девяносто. Я никогда по—настоящему не занимался спортом, а на сколь—нибудь серьёзное расстояние – последний раз прыгал в глубоком детстве.

Я даже не представлял, преодолима ли мною вообще эта рискОвая дистанция. Чем дольше я стоял в нерешительности на краю ущелья, тем сильнее это злило Десса… И я решился.

Разогнавшись не на шутку, словно хотел преодолеть не полтора метра, а, по меньшей мере, своим отчаянным прыжком «проколоть» парсеков пятьсот пространства, я воспарил над бездной. Именно это избитое выраженьице взбрело мне в голову… Потенциальный покойник, смешно размахивая руками, приземлился в самый центр пятачка.

Это придало ему (мне) уверенность, и следующий прыжок я совершал, упиваясь своим всемогуществом. Я смог, я сумел! Я живой, пся крев! Третий столб, четвёртый…

Когда я собирался прыгнуть в очередной раз, на меня спикировало маленькое мохнатое существо. Оно пребольно укусило меня в шею и отпрянуло. Словно наблюдая за моей реакцией, зависло. Я замахнулся на маленькое пернатое чудовище и прокричал что—то весьма нелестное в его адрес. Тварь снова ринулась в атаку, будто догадавшись, что мои эпитеты задевают её честь и достоинство.

Новый укус пришёлся в нос и я, резко вскинув руку, почти сбил «агрессора». Зловредное существо кувырком полетело в бездну, но перед самой водой сумело выйти из пике, и с ещё большей яростью ринулось на меня. Ему ужасно понравилось оставлять следы своих маленьких, но острых, как бритва, зубов на моём теле.

Стремительно взметнувшись из глубины ущелья, существо вцепилось мне в кисть правой руки, и на этот раз не пожелало ретироваться незамедлительно. Я обрадовался и со всего маху прихлопнул лишившегося благоразумия агрессора… От рывка я пошатнулся и рухнул вниз, вглубь ущелья.

Последняя мысль, трепетавшая в моей голове, была такой:

«Этот кусучий гадёныш охранял мост от чужаков…»

* * *

…попрощавшись с худшим из миров и собираясь сказать «Здравствуйте!» своим любимым маме, папе и дедушке, я неожиданно почувствовал, как совершенно не потусторонняя, вполне материальная и цепкая хватка выдернула меня из небытия.

Десс, увидев падение своего дорогого сыночка, не раздумывая бросился вслед за ним. Крылья флоллуэйца мгновенно расправились, а все десять конечностей обхватили меня, как лапки насекомого—наездника хватают тело жирной, тяжёлой гусеницы. Крылья Урга стрекотали настолько громко, что изредка перекрывали грохот водопада. Видимо, спасение меня от участи разбившегося в лепёшку – давалось Ургу с трудом. Во—первых, нужно было остановить падение, а во—вторых, весу во мне было чуть ли не наполовину больше, чем в самом Папашке…

Он приземлился на другой стороне ущелья. Разжал накрепко сжатые конечности и, ссутулясь, дёрганно попятился в сторону: так он отреагировал на стресс и огромную физическую нагрузку. В этот момент подал голос терминал. Говорил Кэп Йо:

– Наследник и Бой обнаружены. Десс, они в вашем секторе. Живо им на помощь!

– Киберибы помогли, – самодовольно прокомментировал папашкин непосредственный подчинённый Ган, координирующий поисковые действия кибернетических истребителей—бомбардировщиков. Где—то, насколько я знал, ещё рыскали патрули киберкоммандос.

Ург ВЧУВСТВОВАЛСЯ, как назвала это Тити, ОЩУТИЛ и, потеревшись ходильными лапами о роговой панцирь надкрылий, что выражало у флоллуэйцев крайнюю степень возбуждения, приказал мне изо всех моих ничтожных силёнок бежать за ним.

Я бежал, как никогда в жизни, но не из—за наследника, и тем более – не из—за Сола. Я бежал, потому что чувствовал себя в неоплатном долгу перед Ургом, только что спасшим мне жизнь. И не имело значения, что это именно он заставил скакать меня, уподобляясь горному козлу, через пропасть.

Но на бегу я мысленно проклинал судьбу за то, что даже паршивенькой анг—доски не дала, используя Урга как проводника воли своей. Испытательница, рубить—пилить…

Тропа продолжала петлять посреди причудливых каменных нагромождений. Однако теперь она становилась всё более покатой.

Я начал спотыкаться и падать, не поспевая за Ургом. Слишком бешеный темп он задал. Каждое падение, отмечаемое разбитыми локтями и коленками, новыми ссадинами и царапинами, увеличивало расстояние между нами.

Тропа резко изогнулась, оббегая утёс, и за поворотом превратилась в неширокий карниз. Пропасть, зиявшая под нами, имела глубину не менее трёх километров – один неосторожный шаг мог повлечь за собой новое падение, и неизвестно, успеет ли Папашка ещё раз спасти своего неуклюжего мягкотелого сыночка.

Кроме того, в спину нам дул ветер, заявивший о себе, как только мы ступили на карниз. Ветер был несильным, но достаточным, чтобы превратить единственный неосторожный шаг в роковой. Целиком сосредоточившись на наиглавнейшем желании – не оступиться! – я неожиданно столкнулся с резко остановившимся Ургом.