Папашка, подняв голову, наблюдал за чем—то, имевшим место в небесах. Я прекратил движение и, вжавшись в каменную стену, тоже посмотрел вверх. Там развернулось необычайное и жестокое, и совсем неправедное сражение. Беззвучно рассекая воздух, в небе, заполонённом стаями крыло—руких, кружили проворные «пэпэшные» киберибы. Они безжалостно уничтожали презревших смертельную опасность крылатых аборигенов.

Гораздо позже мне стало стыдно за то, как я отреагировал на гибель неизвестных в Освоенных Пределах, но несомненно разумных существ: я не завопил, не стал обвинять всех и вся в бессмысленной жестокости. Даже не возмутился.

В тот момент я остро ощущал каждой клеточкой своего желавшего выжить тела, что крыло—рукие опасны, а собственная жизнь после недавнего падения неожиданно приобрела для меня ценность неизмеримую.

Поначалу я решил, что киберибы встретились случайно со стаей, совершавшей массовую миграцию, и, подчиняясь каким—то чудовищным побуждениям своих электронных мозгов, приняли решение осуществить массовый геноцид крыло—руких. Но, внимательнее присмотревшись к манёврам, совершаемым нашими летающими кибер—убийцами, мне стало ясно, что их действия являются прикрытием.

Цель крыло—руких была наземной, и они одержимо пытались прорваться сквозь смертоносный заслон киберибов.

Ург распустил крылья и улетел. Навстречу экскалибурскому наследнику и Бою—ковбою – другой тропы поблизости не было.

Когда за очередным поворотом я увидел честнУю компашку целиком, мне стало не по себе: Ург, о котором можно было сказать Сама Воинственность, прижимал к щербатой каменной стене с намерением немедленно умертвить —!!! – Анджея Лазеровица.

Это не бред: жертвой Урга в очередной раз был Я.

– Транс—с—сморф? – высоким свистящим голосом спросил Папашка.

– Десс! – вскричал Сол, на некоторое время потерявший дар речи. Он тоже находился там. – Спокойно, Десс, спокойно! Медленно разжимай свои нежные лапки! Ме—едленно…

– Транс—сморф? – по—новой произнёс супероружейник.

– Сам ты трансморф! Его потэнциялное вэлишество собстной персоной пред тобою, горе ты моё. Джон Девятнадцатый Карл—младший Стюарт. – Отрекомендовал ургову жертву Сол.

Тут уж и я заметил, что молодой мужчина, прижатый Ургом к стенке как в прямом, так и в переносном смысле, НЕ является мною, хотя похож, как брат—близнец…

Он был гораздо бледнее, я бы даже рискнул сказать, что его кожа выглядела смертельно бледной, будто сроду не испытывала прикосновения солнечных лучей. Кроме того, на его лице, помимо крайнего испуга, навеки запечатлились признаки патологической глупости и неистребимого высокомерия. Каковых, конечно же, на моём лице просто не могло присутствовать! Одет был принц Джон, если это действительно принц Джон, в замызганное, ветхое тряпьё, некогда являвшееся роскошным одеянием, достойным августейших особ.

– Совпаденьице, сельва—маць!.. – восторженно прошептал я.

* * *

Занявшая несколько суток, изрядно истрепавшая нам нервы поисковая операция завершилась практически без потерь. Если не считать таковыми парочку подвёрнутых ног и полдесятка разбившихся киберибов и киберкоммандос. Ну и, конечно, моих царапин, ссадин и следов укусов мохнатой твари, споро обработанных Душечкой с оптимистическим комментарием: «Жить будешь! Смертельной инфекции не подцепил».

Самым бОльшим несчастьем, явившимся следствием действий Экипажа и вспомогательных систем «ПП», включая меня, было обнаружение и взятие на борт цесаревича Джонни.

Глупость, следы которой читались у него на лице, не являлась плодом моего воображения, а была реальностью. Реальней некуда. Из прочих недостатков, проистекавших от дурного воспитания, монаршьего кровосмешения и формирующих условий среды обитания, в глаза бросались чванство, грубость и жестокость, а в нос ударял дурной запах, напористо источаемый его телом.

Взойдя на борт Вольного Торговца, принц на скверном спаме – литературный вариант которого я к этому времени уже успел гипнопедически усвоить и потому понял разницу, – заявил о немедленной отставке нынешнего капитана корабля и о собственноличном вступлении в эту должность.

Слов для комментариев у Экипажа не подыскалось как—то. Вольные дружно онемели.

– Вы в обморок от монаршьей наглости—то не падайте, не падайте. Мне, чтобы евойное величество из пещеры вытащить, уговорить воспользоваться возможностью, предоставленной очередным господским праздником, и удрать, пришлось себя его вассалом и оруженосцем объявить, – успокоил всех Сол, качая головой с ехидной усмешечкой, – умник ещё тот наш Карлуша—джуниор, не зря ж он так сильно на Перебора нашего похож. А на супердедушку милорда Джимми что—то не особо… Видать, мама—королева с каким—нибудь дворцовым булгахтером или программером тайно обшчалась, – добавил субкарго негромко, но с ещё более гаденькой ухмылочкой, в своём пошловатом стиле.

Напоминание о вассальной зависимости Сола навело цесаревича на определённые мысли. Джон Стюарт с апломбом и высокомерием (показавшимися мне наигранными, клоунски—пародийными) задрал голову и потребовал вступления команды звездолёта в вассальные по отношению к нему, высокородному сюзерену, отношения. Видимо, в заточении наследный принц, тронувшись рассудком, сам себя повысил в статусе и вообразил действующим королём.

Бабушка вышла из состояния оцепенения, захлопнула челюсть, отвалившуюся от неподражаемого нахальства наследника, взрычала и скрутила неуклюжую фигу – интернациональный жест презрительного негодования, – которую сунула Джонни прямёхонько в спесиво вздёрнутую мордочку. Данная комбинация вряд ли была знакома принцу Джону, однако общий смысл наследничек, несмотря на свою грандиозную глупость, всё же уловил.

Впоследствие принц потребовал в личное владение апартаменты, соответствующие его королевским запросам. К превеликому нашему удивлению, запросы оказались очень даже скромными.

Сначала он потребовал освободить для него небольшую, но помпезно интерьированную в неомусульманском стиле каюту Янычара. Ненаследный принц Абдурахман Мохаммад с пониманием отнёсся к требованию наследного принца и заявил, что лишь только «сиятельный Джон Карл—дж пройдёт обряд обрезания, каюта будет тотчас же освобождена и с нижайшим поклоном предоставлена Его Величеству». Выведав, в чём упомянутый обряд заключается, Джонни испуганно вскрикнул и с выражением оскорблённой невинности на лице спросил: «А как же я пИсать буду?». После этого он принялся искать помещение, заполучение коего не было бы сопряжено с риском для здоровья.

Подходящим местом, согласно его извращённым вкусовым предпочтениям, неожиданно оказалась ванная комната Кэпа Йо. Та самая, где я и Тити осуществляли неудачную попытку предаться греховным утехам. Наиболее сильно пленил наследника бассейн с островком посередине: в пещере, где он жил, вода случалась по большим праздникам и в очень незначительных количествах. И как Джона—младшего ни уговаривали, поясняя, что в соответствии с правилами этикета монархам не пристало обитать в чужих ванных, переубедить упрямого цесаревича не удалось.