Исходя из учета вероятной обороны врага в самом Берлине, мы готовили людей по специально разработанной штабом армии и полученной из штаба фронта инструкции о боях в крупном населенном пункте. Вся подготовка к наступательным боям велась в расчете на то, что танкистам придется не рейдировать по тылам врага, а пробивать его оборону упорными боями, километр за километром»[366].

5 апреля командующий фронтом Г. К. Жуков вызвал в штаб, расположенный в небольшом городке Бирнбаум, командующих армиями, членов Военных советов, командиров корпусов и начальников штабов. Все ожидали, что речь на совещании пойдет о предстоящем наступлении. И не ошиблись.

Георгий Константинович сообщил, что находился в Ставке Верховного Главнокомандования. Ставка торопит с началом наступления. Наши союзники тоже спешат, особенно англичане. Им не терпится первыми быть в Берлине.

Маршал напомнил о Ялтинской конференции, согласно которой советская зона оккупации Германии должна проходить западнее Берлина.

Более подробно Жуков остановился на задаче, которую предстояло выполнить войскам фронта. Сначала на карте, затем на макете он показал основные линии обороны немцев, дал характеристику противостоящим силам противника на Берлинском направлении. Берлин и подступы к нему обороняли две группы армий — «Висла» и «Центр». Кроме пехотных, моторизованных и танковых дивизий гитлеровское командование создало большое число бригад, отдельных полков и других подразделений. А это — около миллиона солдат и офицеров.

Начальник штаба Малинин уделил внимание другой не менее важной проблеме — боям в самом Берлине, заметив при этом, что Гитлер объявил тотальную мобилизацию, поставил под ружье все население города — от безусых юнцов до стариков. Фольксштурм и гитлерюгенд — надежда и опора фюрера и его клики. Советским войскам предстояло пройти три укрепленных обвода, разгромить цепи дотов и дзотов, захватить 30 вокзалов и 120 железнодорожных станций, метро, форсировать каналы, реку Шпрее — словом, преодолеть весь комплекс непростых оборонительных сооружений, за которыми немцы рассчитывали отсидеться в трудные для них дни.

Общая задача армии была ясна. До ее реализации оставалось чуть более недели.

Возвратившись в армию, Катуков вплотную занялся разработкой планов предстоящей, — как считалось, последней, — наступательной операции. Засиживаться за бумагами он не любил. Его идеи и замыслы воплощали в документацию Шалин и Никитин. Просмотрев график переброски войск на левый берег Одера, составленный начальником штаба, Михаил Ефимович остался доволен. По возводящимся 16- и 60-тонным мостам за день-другой удастся переправить основные силы армии. Можно надеяться, что заминки потом на плацдарме не будет.

Интересовался состоянием армии и начальник штаба фронта генерал-полковник М. С. Малинин, ее танковым и автомобильным парком. Однажды предупредил, что в ближайшее время 1-ю гвардейскую будет проверять представитель Генштаба Красной Армии.

Проверка — это уже серьезно. Но Катуков не беспокоился за свою технику. Из Померании к месту сосредоточения подошли последние части. Оставалось провести осмотр машин, возможно, сделать мелкий ремонт. Дынер, надо полагать, уже занимается этим.

И все же командарм и член Военного совета Попель решили побывать в ремонтно-восстановительном батальоне и своими глазами убедиться, что ремонт техники идет полным ходом.

Хозяйство у «танкового доктора» большое, что и говорить. На железнодорожной ветке стоял целый ремонтно-восстановительный завод. Тут делали средний и даже капитальный ремонт танков и автомашин. Последнее время специалисты наладили выпуск дефицитных «пальцев» — болтов для соединения траков в гусеницы.

Дынер пообещал, что к началу наступления все танки будут в строю. А слово у него с делом не расходится. Когда проверяющий из Генштаба осмотрел машинный парк, то в акте записал: «Материальная часть — боевые машины, автотранспорт и оружие, находящиеся в подразделениях, — приведена в полный порядок, отремонтирована, содержится в чистом состоянии. Общее состояние дисциплины в частях вполне удовлетворительное…»[367]

Штаб армии, штабы соединений и частей много работали над тем, чтобы хорошо изучить местность в восточной части Бранденбургской равнины, откуда предстояло наступать. Она неоднородная — реки, речные долины, масса озер, отдельные плато, Зееловские высоты. Кроме Одера предстояло преодолеть реки Флисс и Шпрее. Флисс — река небольшая и неглубокая, зато Шпрее — достаточно широкая и глубоководная, на участке Штралау, Кёпеник она достигает 150–200 метров, в пределах Берлина — до 100 метров. Мосты немцы наверняка взорвут при приближении наших войск, так что рассчитывать придется на свои силы.

Внимательно изучалась также представленная полковником Соболевым информация о противостоящих 1-й танковой армии немецких дивизиях. Две из них — 20-я моторизованная и 169-я народно-гренадерская — были уже знакомы по последним боям. Моторизованные дивизии — «Мюнхеберг» и 18-я — были сформированы лишь в марте 1945 года из охранных полков и остатков ранее разгромленных частей. Опыта боевых действий не имели. Такова же история и 303-й пехотной дивизии, сформированной в январе 1945 года, но уже побывавшей в боях под Кюстрином[368].

Соотношение сил складывалось в пользу 1-й гвардейской танковой армии. Противник имел 33 800 солдат и офицеров, 1600 пулеметов, 164 миномета, 134 орудия, 170 зенитных орудий, 170 танков и 106 штурмовых орудий[369]. Армия Катукова насчитывала 45 794 человека, 497 танков, 212 самоходно-артиллерийских установок, 405 орудий разных калибров, 286 минометов и 44 реактивные установки М-13[370].

12 апреля штаб 1-й гвардейской танковой армии получил директиву Военного совета фронта, которая предписывала вывести корпуса за Одер на Кюстринский плацдарм, чтобы они были готовы войти в прорыв в полосе 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова на участке Гузов, Дольгелин и развить наступление в общем направлении на Белов, Оберстдорф, Гарцин, Альт-Ландсберг, Карлсхорст, на второй день прорыва овладеть районом Марцан, Карлсхорст, Шеневейде, Кёпеник, Фридрихсхаген, Ноенхаген.

В дальнейшем ударом на юго-запад танкистам предписывалось во взаимодействии с 2-й гвардейской танковой армией овладеть районом Шарлоттенбург, Вильмерсдорф, Целендорф, Лихтенраде, Рудов, пригородом Трептова и Нейкельном. Артиллерийское обеспечение возлагалось на 8-ю гвардейскую армию, авиационное — на 16-ю воздушную[371].

Готовность к наступлению — к исходу 15 апреля. Последние приготовления, последние рекогносцировки. Кстати, каждую рекогносцировку, которую проводил Катуков с командирами соединений и штабными работниками, приходилось тщательно маскировать. «Чтобы не настораживать немцев, — писал командарм в одном из отчетных документов, — всю разведывательную и рекогносцировочную работу на направлениях предстоящего наступления нам приходилось вести с исключительной предосторожностью. Отправляясь на рекогносцировку к переднему краю, мы с командирами частей и соединений переодевались в красноармейскую форму, брали с собой катушки провода, так что о подлинных целях нашей работы не догадывались ни немцы, ни пехотинцы, занимавшие оборону в районе рекогносцировки»[372].