Лондон[882]. По мнению генерала Кэдогэна, разоружились в крае все, «кроме Сифорта и МакДоналдов с Островов»[883]. О положении на острове Скай командующий сообщал в Лондон, что «по прибытии войск [полковника Клэйтона] все мятежники там сдались и начали выдавать оружие, и я проинформирован, что те, что на других островах, намерены сделать то же самое. Там сейчас нет ни одного клана, упорствующего в мятеже, и Хайленд в такой степени замирен, что младший офицер с тридцатью людьми может безопасно весь его пересечь»[884].

Мир в королевстве действительно утверждался очень стремительно. Подчинение желавших подчиниться вождей с готовностью принималось, старое или испорченное оружие охотно сдавалось, передача полномочий на прием оружия местным союзным лидерам, находившимся порой в тесной связи с соседями-якобитами, также практиковалась[885]. Некий Данкан Кэмпбелл, бывший свидетелем реализации акта о разоружении (в последующем — капитан одной из вольных рот из горцев на службе Короны в Горной Стране), сообщает в письме от 12 апреля 1716 г., что хотя многие кланы принимают участие в сдаче оружия, количество последнего не соответствует числу участвовавших в восстании — действительность, которую можно было бы ожидать[886].

Между тем причины такого пренебрежения к этой части умиротворения Хайленда отнюдь не очевидны. Труднодоступность Горного Края и недостаток в войсках, на которые часто справедливо ссылаются, сами по себе, на наш взгляд, не служат в этом деле достаточным объяснением[887]. Если проблема заключалась действительно в этом, то почему генерал Кэдогэн безоговорочно взялся за исполнение акта о разоружении и, более того, рапортовал об успешной его реализации и даже получил титул барона (позже — графа) и новое назначение в качестве губернатора острова Уайт?

В компетентности главнокомандующего ответ мы не найдем. Уильям Кэдогэн, как и генерал Уэйд, родился в Ирландии и был внуком последовавшего на «Изумрудный остров» вслед за Оливером Кромвелем английского солдата, обнаруживая то же правило энергичной военной службы — правило бедности. К 1716 г. Кэдогэн обрел богатый и ценный опыт управления различными службами в условиях военного времени и среди чужого, порой враждебно настроенного местного населения, выполняя широкие обязанности генерал-квартирмейстера в армии Джона Черчилля, 1-го герцога Мальборо, а затем и под началом Джеймса Батлера, 2-го герцога Ормонда, в Войне за испанское наследство (1702–1713 гг.) с 1702 по 1712 г.

Успешная карьера Кэдогэна, казалось, навсегда оборвалась ветром политических перемен в королевстве — падением, благодаря усилиям торийского правительства королевы Анны, герцога Мальборо и вместе с ним многих из тех, с кем он был дружен. Уильям Кэдогэн также был лишен своих постов и отправлен в отставку.

Однако многое переменилось с восшествием на престол представителей дома Ганноверов. Суверены новой династии и их правительства нуждались в способных и решительных людях, в условиях частых заговоров якобитов и напряженного ожидания очередного мятежа охотно прощая успевших попасть в немилость при прежнем монархе. Поразительное и знаковое совпадение — для генерала Кэдогэна, как позже для генерала Уэйда, кризисное состояние королевства стало залогом их личного успешного будущего. И путь к нему для британцев с таким происхождением и опытом в то время пролегал и через умиротворение беспокойной гэльской окраины.

Между тем можно предположить также, что проблема заключалась в позиции правительства и министров, слишком далеко находившихся и от Горной Страны, и от проблем ее умиротворения. Однако и здесь мы встречаем необходимое сочетание должности и профессионального опыта: кабинет возглавляли генерал Джеймс Стэнхоуп, прошедший школу Войны за испанское наследство и тогда же бывший послом Великобритании в Испании, а затем и командующим всеми королевскими войсками в этой стране, государственный секретарь Южного департамента с сентября 1714 г. по декабрь 1716 г., и Чарльз Спенсер, 3-й граф Сандерленд, принимавший активное участие в продвижении унии между Англией и Шотландией, в 1705 г. — чрезвычайный посланник в Вене, а в 1706–1710 гг. — государственный секретарь Южного департамента, с 1714 по 1717 г. — лорд-лейтенант Ирландии[888].

Другое возможное объяснение «удовлетворения» результатами реализации весной 1716 г. акта о разоружении в Горной Шотландии — стремление министров поскорее снять с себя бремя забот по умиротворению Горной Страны и заняться более важными, в их представлении, государственными делами. Но и здесь мы вновь встречаемся с противоречием: протоколы парламентских заседаний за 1715–1716 гг. (и далее) совершенно ясно свидетельствуют, что одним из самых важных государственных дел считалось обеспечение безопасности Соединенного Королевства в свете угрозы возможного вторжения иностранной державы именно через Шотландию под предлогом поддержки претензий на британский престол «Претендентов» из дома изгнанных Стюартов[889].

Итак, в чем же действительная причина такого отношения к акту его создателей и исполнителей? Каковы были действительные задачи акта о разоружении кланов Горной Шотландии?

Полнота картины происходившего в Горной Стране в первой половине XVIII в., необходимая для ответа на поставленные вопросы, требует выявления единичности или, напротив, общности правительственного подхода к реализации актов о разоружении Хайленда за весь данный период. В этом смысле принципиальное значение имеет, конечно, анализ реализации двух других из трех актов о разоружении кланов Горной Шотландии — от 1725 и 1746 гг., ставших необходимой реальностью с началом так называемой «второй волны умиротворения» Горной Страны в 1720–1730-е гг., связанной прежде всего с деятельностью генерала Уэйда, а также с подавлением восстания якобитов 1745–1746 гг.[890]

К 10 декабря 1724 г. генерал Уэйд сразу же по окончании своей секретной («под предлогом инспекции расквартированных в Шотландии гарнизонов и войск») миссии в Горный Край подготовил рапорт о состоянии дел в Горной Шотландии[891]. В нем в том числе указывалось на отрицательные моменты в реализации акта о разоружении кланов от 1716 г. Говорилось, например, о получившей распространение «порочной» практике сдачи горцами властям за денежное вознаграждение испорченного оружия, которое они для этих целей специально скрытно закупали в Голландии и, таким образом, к 1725 г. успели получить от правительства 13 000 ф. ст.; о сохранении набеговой практики — кражи скота главным образом и шантажа («подъем» («lifting») и «черная рента» («blackmail») в более снисходительном к подобным проявлениям шотландском варианте английского языка), — что без оружия было бы невозможно[892].

Подтвердились и сведения, подлежавшие, между прочим, проверке в ходе визита генерала Уэйда в Горную Область (вообще знаковый показатель доверия к местной элите), изложенные в мемориале лорда Ловэта, от того же 1724 г., который, кроме прочего, свидетельствовал: «К этому времени [к 1716 г.] сочли целесообразным, чтобы парламент выпустил акт о разоружении горцев, что в теории, несомненно, являлось мерой полезной и желанной; однако опыт выявил отрицательные последствия этих усилий, заключавшиеся в том, что владевшие оружием и сражавшиеся за правительство, считая своим