— Похоже, ты доволен своим браком.

— Да. — Гарет перевернул страницу.

— А она, похоже, всерьез намерена как можно сильнее привязать тебя к дому и семейному очагу.

— Угу…

— Как я понял, слухи о том, что сэр Николас лишил ее невинности, не подтвердились?

— Они действительно не подтвердились, батюшка, хотя вас это совершенно не касается.

— Ладно-ладно, я понял. Ты же знаешь, меня беспокоило вовсе не доброе имя леди Желания.

— Я прекрасно знаю, что вас беспокоило. — Гарет склонился над маленьким рисунком. — Вы боялись, что мне придется убить сэра Николаса и тем самым лишить вас его верной службы.

— Да. Что ж в этом дурного, сынок? Я понимаю, что Николас вряд ли годится на роль сказочного рыцаря из снов восторженной девицы, но зато он прекрасно владеет мечом и верен мне. В наше время такие достоинства — большая редкость…

— Угу.

— До меня дошли еще кое-какие сплетни.

— Неужели?

— Говорят, вы с женой в ссоре из-за казни семерых головорезов, пытавшихся взять штурмом ваш замок.

— Она хочет, чтобы я освободил их. Клара очень мягкосердечна. Она не привыкла к насилию и жестокости.

— Женщины! — понимающе вздохнул Торстон. — Они просто не в состоянии понять многих вещей.

Гарет посмотрел в смеющиеся отцовские глаза:

— Да, в этом я с вами полностью согласен, милорд.

И распахнулось Окно в Преисподнюю,

И рухнул в него колдун беззаконный.

Так пускай все злодеи навеки узнают

Твою силу и гнев, о великий лорд Гарет.

Гарет невольно поморщился и наклонился к Кларе, которая вместе со всеми гостями слушала новый, улучшенный вариант героической баллады.

— Узнают — лорд Гарет? — сухо переспросил он.

— Не придирайтесь, милорд. Прекрасная рифма. — Клара ласково улыбнулась менестрелю, раскрасневшемуся от громких похвал и аплодисментов. — Единственное, что мне не нравится в этой песне, так это последние две строчки. Я не хочу, чтобы при мне воспевали казнь заблудших людей!

Аббатиса Хелен откусила кусочек фиги, фаршированной миндалем:

— А какой конец ты предпочла бы, Клара?

Клара многозначительно посмотрела на мужа:

— Я уверена, что великий лорд Гарет должен проявить милосердие к нашим пленникам. Разве Святая Церковь не учит нас прощению, мадам?

— Все зависит от ситуации, — ответила Хелен. — Церковь может подойти к вещам и с другой стороны. Не забывай, что она учит нас не только милосердию, но и правосудию.

— Да, но…

— Довольно! — Гарет с такой силой грохнул кулаком по столу, что кружки подпрыгнули и зазвенели.

Все собравшиеся повернули головы к их столу.

Клара так и подскочила на месте. Ложка выпала у нее из рук и звякнула о блюдо.

— Право, Гарет, сейчас не время и не место…

— Нет! — Он тяжело поднялся из-за стола. — Сейчас самое подходящее время и место, мадам. Мы немедленно покончим с этим вопросом. Я устал от этой глупой распри!

Клара посмотрела на мужа. Он никогда не казался ей маленьким, но сейчас, возвышаясь над столом, он был просто исполином.

— Но я вовсе не ссорилась с вами, милорд.

— Нет, вы только что отпускали колкости на мой счет, и я не намерен больше терпеть этого!

Клара едва удержалась, чтобы не запустить ему в голову тарелкой. Быстро взглянув на своих гостей, она с ужасом увидела, что не только лорд Торстон, но даже аббатиса Хелен, кажется, искренне находят эту сцену забавной.

— Вы позорите меня перед всем обществом, милорд, — процедила она сквозь зубы. — Ради Бога, сядьте на свое место и успокойтесь.

Гарет спокойно скрестил руки на груди.

— Я не сяду, пока мы не покончим с этим вздором. Все в этом зале прекрасно понимают, что отпустить семерых разбойников было бы величайшей глупостью. Немедленно назовите мне хотя бы одну уважительную причину, по которой я должен уступить вам.

Клара лихорадочно перебирала свои доводы:

— Это было бы жестом великодушия и милосердия!

— Это вздор, а не причина.

— Вы могли бы сделать это в честь грядущего праздника Рождения святой Эрмины!

— Мадам, до приезда на ваш остров я и понятия не имел ни о какой святой Эрмине! И не собираюсь освобождать преступников в ее честь. Ну? У вас есть другие причины?

— Наверное, это можно сделать в честь приезда ваших родителей? — в отчаянии спросила она.

— Нет, мадам, это не уважительная причина.

Клара уже не могла остановиться. Она вскочила и повернулась к Гарету:

— Тогда сделайте это для меня, милорд! Если в вашем сердце есть хоть капля любви ко мне, вы не откажете мне в этой просьбе! Я умоляю вас, милорд!

Глаза Гарета как-то странно блеснули.

— Хоть капля любви, вы сказали?

— Да, — горячо подхватила Клара. — Если ты чувствуешь хоть малую толику той любви, которую я испытываю к тебе, то не сможешь отказать мне в этой просьбе!

Как только эти слова сорвались с ее губ, Клара очнулась. Ей вдруг отчаянно захотелось превратиться в облачко дыма и растаять в воздухе. Как могла она совершить подобную глупость?!

Никто не шевельнулся. Даже слуги застыли на своих местах.

— Я хочу убедиться, что правильно понял вас, мадам, — медленно протянул Гарет. — Вы хотели сказать, что если я люблю вас, то освобожу семерых пленников?

Дура, дура, дура! Она не знала, сумеет ли пережить это унижение. Но отступать было уже слишком поздно. Она подняла голову и прямо посмотрела в хрустальные глаза Викмерского Дьявола.

— Да, милорд. Именно так я и сказала.

— Так будь по-вашему!

Она изумленно открыла рот. И тут же снова закрыла. Не веря собственным ушам, уставилась в лицо Гарета:

— Прошу прощения, милорд?

Он улыбнулся:

— Я сказал, будь по-твоему. Завтра же утром семерых пленных выведут из подземелья, отправят с острова и благополучно проводят через сиабернские владения сэра Николаса.

Клара никак не могла поверить в это.

— Ты в самом деле отпускаешь их? Ради меня?

— В доказательство моей любви к тебе, жена.

— О Гарет! — Не помня себя, она бросилась в его объятия. — У тебя настоящий талант к прекрасным, возвышенным жестам! Благодарю вас, милорд!

Он крепче обнял ее и начал смеяться. Громоподобный хохот прокатился по залу и эхом отлетел от каменных стен. Гости один за другим тоже начали улыбаться.