– Смотрите, там лодка!

– Слишком поздно, – пробормотал француз. Он быстро убрал стилет, развернул сверток из промасленной тряпицы и достал три пистоля; один из них бросил Джубалю, другой протянул мне, а третий забрал себе, после чего встал, выпрямился во весь рост в нашей раскачивающейся шлюпке и выстрелил. Раздался крик, и фонарь подпрыгнул, взлетел вверх, как метеор, а затем погрузился вниз, в воду. И снова вокруг воцарилась непроницаемая тьма.

– Vive Napoleon![31] – закричал Мартель.

– Лягушатники! – ахнул один из английских матросов. Грохнули выстрелы из мушкетов, и пули просвистели прямо у нас над головами.

– Неужели нельзя было сначала обсудить стратегию, а уже потом орать во всю глотку, как извозчик? – с упреком проворчал я.

– Порыв души истинного француза достоин только похвалы в подобных условиях, – парировал Леон. – «Мон-Пеле» скоро будет здесь. Надо их как-то отогнать, Гейдж.

И мы с Джубалем тоже выстрелили. Британцы тут же ответили огнем, и послышалась богатейшая в своем разнообразии ругань – такую можно услышать разве что где-нибудь в пивной в Плимуте, – а затем все мы принялись перезаряжать оружие. На вершине скалы появились новые огоньки – как видно, была объявлена всеобщая тревога. Пропел рожок, затрещали барабаны. Весь день мы прямо у британцев под носом преспокойно занимались извлечением сокровищ и вот теперь, среди ночи, подняли на ноги целый гарнизон. Неужели Мартель хочет, чтобы они перебили всех нас?

– Мы не можем сражаться со всем этим чертовым гарнизоном, – сказал я. – Давайте поплывем к Мартинике, а потом, позже, ваши ребята вернутся за сокровищами. А я заберу Астизу с Гарри и отправлюсь своим путем.

– Нет, они видели нас здесь. А значит, поняли, что это неспроста. Начнут нырять и найдут сокровища, – ответил Леон. – Мы не можем потерять их, Гейдж. Ни один человек на свете не понимает истинной ценности денег лучше, чем нищий искатель приключений вроде вас.

Увы, но доля истины в его словах была. Всю свою жизнь мы трудимся не покладая рук ради каких-то несчастных барышей в надежде, что потом это позволит нам не работать вовсе. Совершенно бессмысленное занятие, равно как и любовь, следование моде или заседания в Конгрессе.

Откуда-то сверху, с Алмазной скалы, выстрелила пушка. Опустить ствол орудия так, чтобы попасть прямо в нас, они не могли, поэтому снаряд просвистел над нашими головами. Но фонтан воды, поднявшийся при этом из моря, напомнил нам, что и отступление тоже чревато опасностями. Затем защелкали мушкетные выстрелы, и одна из пуль срикошетила от скалы и застряла в борту нашей шлюпки. Слишком близко! Прежде, под навесом из каменного выступа, мы находились в безопасности, а здесь, в крохотной бухточке, были на виду, словно рыбки в аквариуме. Я даже позавидовал темной коже Джубаля – его почти не было видно.

– Да вот же они! – раздался сверху крик. – Прямо под нами, в бухточке! Готовсь!..

Стволы мушкетов нацелились прямо на нас. Я поморщился – неужели изумруд придется извлечь на свет Божий раньше, чем я планировал?

Но тут грохнул выстрел какой-то другой пушки, с другого направления. Ядро с треском врезалось в скалу над нашими головами, и во все стороны полетели каменные осколки. Послышались крики.

Это был «Мон-Пеле» – накренившись под ветром, он выплыл из тьмы, и из дула огромного орудия, установленного на его палубе, шел дым. Затем грянул еще один выстрел из мортиры, и вспышка при этом была как от молнии. Мартель радостным криком поприветствовал прибытие союзников и тут же зажег на корме шлюпки фонарь, сигналя тем самым, что мы здесь.

С кеча раздавались все новые выстрелы, и один из снарядов оторвал от скалы кусок размером со стену замка. Британские моряки в панике отступали, стремясь забраться как можно выше. Их артиллерийская батарея отвечала огнем, и вокруг нашей шлюпки тут и там вздымались фонтанчики воды. Снова грозно рявкнула французская мортира на палубе кеча, и очередной снаряд с визгом взлетел к облакам, где и разорвался. Все кругом озарилось от этой вспышки, и мы, воспользовавшись моментом, снова стали стрелять из пистолей.

Мартель отвязал шлюпку.

– Мы на линии вражеского огня и сильно рискуем, – сказал он. – Приготовьтесь нырнуть – туда, где пули нас не достанут.

Придумать план лучше мне не удалось. И вот мы с Джубалем налегли на весла и поплыли к «Мон-Пеле» и установленному нами бую. Мушкетные пули пронзали поверхность воды, грохотали пушки, но французский кеч подошел к скале настолько близко, что британцы промахивались, стреляя с перелетом. На кече спустили бизань-мачту и бросили якорь, после чего артиллеристы развернули мортиру и принялись обстреливать ту сторону скалы, где находились британцы. Капитан «Мон-Пеле», мужчина по имени Огюст Бриан, тоже демонстрировал порыв души истинного француза.

– Давайте, ребята! – услышал я крик Антуана.

Я всматривался в толпу на борту судна. Да, моя Астиза тоже была там, у планшира, и махала мне рукой. Не высовывайся, дорогой! Гарри видно не было – должно быть, его спрятали где-то внизу. Я также разглядел головы нескольких негров: они стояли рядом с Антуаном, словно доказывая мне тем самым, что французы еще не предали людей Джубаля. Что шанс еще есть.

И вот мы добрались до буя и торопливо перевалились через борт нашей шлюпки, спеша сделать дело и поскорее убраться отсюда, пока нас не подстрелили британцы. Вода внизу казалась чернильно-черной, и все колыхалось в такт прибою на поверхности. Ночами на такой глубине казалось, что можно наткнуться на множество страшных и омерзительных существ. А потому надо было поскорее выбираться отсюда, достав то, что теперь принадлежит нам, так что я, ухватившись за трос от буя, спустился на самое дно и, цепляясь за якорь шлюпки, ухватил кусок какого-то скользкого на ощупь металла.

Ацтекское золото!

Я стал торопливо подниматься вверх и едва не ударился головой о днище шлюпки. Вынырнув на поверхность, я подплыл к кечу и стал искать глазами трап. Мне тут же сбросили веревочную лестницу. Небольшой корабль резво попрыгивал на волнах, точно карета на выбоинах, мчащаяся где-то по сельской дороге в Америке. Непогода укрывала нас от глаз противника и одновременно затрудняла нам задачу. Мне с большим трудом удалось увернуться и не оцарапаться об острые раковины, облепившие борт судна ниже ватерлинии. И вот, наконец, я вскарабкался примерно до середины лестницы, размахнулся и выбросил на палубу спасенный из моря предмет. Это оказалось тяжелое золотое ожерелье. Французы так и ахнули.

– Отнесите его в хранилище! – крикнул я. – Там еще всего полно!

Тут рядом со мной протиснулся Мартель, который взывал о помощи – ему никак не удавалось одному поднять тяжеленного золотого аллигатора.

– Да, и не снимайтесь с якоря до тех пор, пока все мы не будем на борту, – добавил он. – И пришлите черных, помочь.

Затем мы снова нырнули в море. Пули со щелканьем отлетали от металлической обшивки судна. Джубаль плыл рядом со мной – он уже выбросил одну из драгоценных находок на палубу и кричал своим товарищам: