Вот почему, когда город Россо к юго-востоку от Авеньи опоздал с уплатой налогов за третий квартал года, денег, которые (по соглашению!) должен был платить им за защиту, братья Риччардиани решили, что возникла необходимость сделать резкое заявление. В то время в Батиаре подобное заявление обычно означало многочисленные разрушения и гибель людей.

Однако Россо имел довольно большие размеры и регулярно ремонтировал свои стены – весьма вероятно, за счет части невыплаченного долга!

Короче говоря, заставить его подчиниться или прорваться сквозь его стены было не пустяковой военной операцией. По различным причинам, главным образом имеющим отношение к другим обязательствам командира наемников, с которым братья предпочитали иметь дело, осада весной и летом того года была невозможна, хотя, конечно, можно было уничтожить сельские угодья, водяные мельницы и лесозаготовки в окрестностях города.

Командиром наемников, которому братья отдавали предпочтение, был Фолько Чино д’Акорси. Конечно, ведь он учился в той же школе и потом всегда поддерживал дружеские отношения с правителями Авеньи. Было даже время, когда обсуждалась его женитьба на их сестре, но д’Акорси заключил более выгодный брак (приходилось это признать), породнившись с семейством Риполи из Мачеры. Братья Риччардиани пользовались большим уважением и слыли образцами стиля в те времена, когда стиль имел значение, но Мачера была гораздо более крупным и богатым городом.

И все же Фолько сражался за них, когда позволяли обстоятельства, и часто одного упоминания его имени было достаточно, чтобы подавить неприятные признаки неповиновения тех городов, с которых Риччардиани требовали налоги.

К сожалению, с Россо сложилось иначе. Это была одна из тех самоуправляющихся общин, которые получали распространение в Батиаре. Очевидно, она была недовольна налогами, которые требовала у них Авенья (требовала всегда вежливо, соблюдая хороший вкус!). По-видимому, жители Россо считали, что не только заслужили свободу, но и могут ее получить.

Неудачная идея, по общему мнению близнецов, и их мнение не изменилось бы, даже если бы другие селения и города, обязанные платить им налоги, не наблюдали с интересом за этим противостоянием.

Фолько в этом году уже нанялся на службу к Фиренте и семейству Сарди для покорения Бискио. (Мнения расходились насчет того, насколько это плохо для политического равновесия в Батиаре, но, честно говоря, никому это не нравилось.)

Тем не менее д’Акорси согласился собрать небольшое войско и немного постараться у стен Россо для своих старых друзей. Вознаграждение (что справедливо) ему предполагалось выплатить за конкретное время, которое Фолько сможет уделить этому делу; если же он возьмет город или заставит уплатить задолженность, то дополнительно получит значительную сумму денег. Кроме того, в случае, если Фолько не добьется успеха, он обязался вернуться с более многочисленной армией следующей весной за вознаграждение, которое они обсудят отдельно.

С правителем Акорси было, как всегда, приятно иметь дело, – лично или путем переписки, – хотя недоплатить ему или опоздать с оплатой было бы крайне нежелательно.

У стен Россо Фолько собрал двенадцать сотен воинов, из них – четыре сотни кавалеристов.

Весна только начиналась. Фолько предстояло вскорости двигаться на запад, к Бискио, с армией из двенадцати тысяч солдат, поэтому на Россо у него было мало времени, но он обещал попробовать, и ему за это платили.

Фолько еще не знал – и никто не знал, – что произошло в Мачере. Мятеж. Эти новости достигли Акорси через два дня, и жена отправила к нему посыльных, которые должны были немедленно разыскать его. Фолько необходимо было знать это по многим причинам.

Он будет плакать, но там, где его никто не увидит.

В данный момент Фолько рассматривал хорошо укрепленные стены Россо. Он мог взять город, конечно мог, но не за то время, которое имелось в его распоряжении, и не с таким количеством солдат, да еще и без артиллерии. Все-таки он руководил такими или похожими кампаниями уже четверть века, с тех пор как вышел из детского возраста. Это был его образ жизни, способ обеспечить семью, защитить Акорси, дать ему то, что он хочет и что приносит известность: богатство, некоторую власть, известность. А кроме того – гордость, сознание того, что он очень хорошо умеет воевать и что мир об этом знает.

Фолько славился своей набожностью, покровительствовал художникам, поэтам, алхимикам, философам, приглашал их в Акорси. В то же время он убивал мужчин и женщин, сжигал города и разрешал своим людям бесчинствовать там после их завоевания. В Батиаре не видели противоречия между любовью к искусству и философии и жизнью, полной насилия, а Фолько Чино д’Акорси можно назвать примером этой истины.

И еще будучи честен с самим собой – и это становилось все важнее с возрастом, с приближением смерти и встречи с Богом, – Фолько признавал, что до сих пор любил ее. Войну. Даже сейчас, после стольких сезонов, проведенных на полях сражений. Наступила весна, его сердце забилось быстрее, и не только из-за возвращения цветов, и листьев, и света.

Его жена, которую он тоже любил, говорила, что ему приятнее вести кампанию, чем лежать с ней в постели, или гулять с ней в саду, или сидеть у окна на закате. Фолько это отрицал и считал, что говорит правду. Он смотрел ей прямо в глаза, когда говорил это, и все же это… это было не очень просто.

Когда ты воюешь, держишь в руке меч, скачешь на добром коне, понимая, что твоя жизнь может закончиться в тот же или на следующий день, твое существование приобретает огонь, свирепый блеск. Остроту, с которой мужчина воспринимает мир в это мгновение.

Конечно, в этом была некая доля фальши, поскольку командующие наемными войсками, особенно внушающими такой страх, как его войско, редко сталкиваются с реальной опасностью погибнуть в бою. Они больше рискуют получить понос или скрючиться от боли в спине, переночевав на походной койке после долгого дня в седле. Битвы происходили редко. Искусство войны в их время состояло в том, чтобы добиться своих целей на войне совсем без боя. Так ты сохраняешь жизнь своим солдатам и коням (а кони имеют большое значение) и привозишь домой деньги.

Все великие командиры знали друг друга, все участвовали в одном и том же танце – «война ради прибыли». Крайне редко возникала необходимость устраивать нечто такое неуправляемое и непредсказуемое, как сражение на открытой местности. Твой наниматель в какой-то год мог пожелать такого сражения, но это вовсе не означало, что его желал ты сам.

Существовали официальные правила осады. Город мог согласиться сдаться к определенной дате за определенное вознаграждение, выплаченное тебе, если к нему не подойдет освободительная армия. Если такая армия все же прибудет, уйдешь ты. Если нет, ты позволишь городу открыть ворота и сдаться. Обороняющий город гарнизон пройдет маршем и конным строем мимо тебя, – и ты не нанесешь большого вреда самому городу.

Было много способов избежать сражения. За соответствующее вознаграждение можно было перейти на другую сторону и присоединиться к своему нынешнему врагу. Город часто выигрывал войну просто потому, что у него было больше денег, чем у противника. Можно было не опасаться, что города-государства или Верховный патриарх (возможно, лучший работодатель из всех) откажутся нанять сильного военачальника на следующий год – выбор был ограничен. Полководцев всегда много, но хороших – мало. Это был танец.