несчастью, Варазтироц ввязался в интриги византийского двора – стал участником заговора сыновей Ираклия, которые решили свергнуть отца. Заговор был раскрыт. Сыну и племяннику Варазтироца, которые были замешаны в этой интриге, отрезали носы. К самому Варазтироцу Ираклий проявил больше милосердия, так как марзбан советовал заговорщикам быть умеренными и сдержанными, – лишь выслал его на остров, возможно находившийся у побережья Африки (635).

В том же заговоре участвовал еще один нахарар – Давит Сахаруни. Меджедж Гнуни арестовал его и отправил к Ираклию, но в пути узник вырвался на волю. Давит Сахаруни вернулся в Армению, сумел привлечь на свою сторону все армянские воинские части императорской армии, внезапно напал на Меджеджа Гнуни и убил его, а потом, при поддержке войск, объявил себя командующим византийской оккупационной армией (635). Можно было ожидать, что в ответ Ираклий примет насильственные меры. Но император не сделал ничего подобного. Давит Сахаруни сумел склонить к себе армянских феодалов и «чиновников», и они заступились за него в Константинополе. Ираклий признал то, что уже произошло, простил Давиту участие в заговоре своих сыновей и дал ему высокую должность куропалата, которую тот «исполнял» в течение трех лет «с большим великолепием», как уверяет Себеос (635–638). Иоанн Католикос, со своей стороны, сообщает, что «Ираклий дал Давиту Сахаруни титул куропалата и сделал его ишханом Армении. Давит исполнял эту должность со славой и за три года добился многих успехов. По его приказу была построена великолепная церковь в маленьком городе Мриене».

Но неспособность армянских феодалов к повиновению опять лишила армян преимуществ сильной власти. Хайастан не испытывал недостатка в знатных людях, но у его нахараров был недостаток гражданского самосознания. Они были полностью поглощены своими междоусобными спорами и каждый раз отказывались на сколько-нибудь долгий срок подчиниться кому-то одному из них. В 638 году они подняли мятеж против Давита Сахаруни и изгнали его. «Знатные люди отсутствием единства погубили Армению», – безапелляционно заключает Себеос.

Их вина была еще тяжелее оттого, что как раз в это время началось вторжение арабов (640). Оно обрушилось на Армению в самом разгаре ее болезни. По свидетельству летописцев, «лишь один благочестивый ишхан жителей Рештуника», Теодорос Рештуни, поддерживал дисциплину среди своих вассалов и войск и строго охранял границы. Отметим, что, когда возникла угроза вторжения, он превратил в убежище и крепость будущей обороны остров Ахтамар у южного берега озера Ван. Дальше мы увидим, что с 641 по 653 год, во время бедствий, вызванных арабским вторжением, он почти непрерывно управлял значительной частью армянской территории.

Армянское феодальное общество в эпоху сасанидов

Как мы видим, накануне арабского вторжения армянское общество окончательно сформировалось как феодальное. По своему устройству оно было во многом похоже на сасанидский мир с той лишь разницей, что Иран остался монархическим, а армянские феодалы освободились от своих монархов.

Благородное сословие делилось на две категории: крупные феодалы и мелкое дворянство; крупный феодал назывался нахарар, мелкий дворянин – азат. Нахарары были наследственными наместниками своих владений и на протяжении большей части армянской истории обладали подлинной автономией. Раньше считали, что в IV веке н. э. существовало до 170 семей нахараров. Но Н. Адонц в своей знаменитой диссертации об Армении эпохи Юстиниана на основе списков, которые оставили Себеос, Моисей Хоренский, Елисей Вардапет, Фавстос Византийский, Лазарь из Парпи и другие историки, установил, что семей нахараров было не более пятидесяти. Они делили между собой около 70 владений, список которых есть в знаменитой Тронной грамоте (Гахнамаке).

Глава знатнейшей семьи назывался танутер, что значит «глава дома». Его владение называлось тун, и это слово означало не только дом, но и поместье феодала. Слово «нахарар», или «находар», согласно классической этимологии, дословно означает «тот, кто держит семью». Мейе дает на эту тему подробное объяснение: по его утверждению, корень этого слова соответствует иранскому näfa, что значит «племя», или слову nakh – «сначала», которое тоже имеет иранское происхождение. Бенвенист считает, что слово «нахарар» происходит также от иранского nakh – «происхождение, первородство», «наречная форма которого сохранилась в армянском nakh – „вначале“ и которое дало производные nakhar, noukher – „тот, кто держит первенство“». «Армянское слово nakharar, очевидно, образовалось из nakhadära (ср. Nahodarès у Аммиана Марцеллина)». «Эти титулы, – написал в заключение Бенвенист, – соответствуют степени знатности, а не определенной должности»[240].

Верны или нет эти этимологии, но в любом случае главнейшие феодальные семьи, потомки древних кланов, основывали свое благосостояние на владении родовым поместьями (hayréniq), и эти поместья были неотчуждаемыми, как древние общинные владения, из которых они возникли. Эти родовые земли не только не могли быть отняты, они были свободны от всех налогов и повинностей. Поэтому «их владельцы считали себя государями своих земель, их абсолютными властителями, правящими на том же основании, что и царь». Правда, царь (в прошлом – армянский, из рода Аршакидов, теперь – живущий в Ктесифоне, из рода Сасанидов) мог конфисковать земли нахараров, но, когда буря утихала, родовые земли возвращались наследникам бывшего владельца по праву, которого тех практически невозможно было лишить. «Теоретически, – делает вывод Адонц, – земли вассалов, поскольку те подчинялись власти царей, принадлежали царю, и в этом смысле поместья армянских князей можно считать феодальными ленами. На самом же деле эти земли не были ленами, если леном считать поместье, которым феодал владеет на определенных условиях. Военная служба царю, которую несли их владельцы, считалась скорее привилегией, чем обязанностью. Каждое княжеское владение было автономным княжеством; их налоговая, административная и судебная независимость были не приобретены, а даны им по своей природе». Можно сказать, в Армении IV–VIII веков власть феодалов была выше власти царей.

Даже могущественные цари царей из рода Сасанидов, когда устранили национальную династию армянских царей, заняли ее место и стали управлять феодалами Хайястана без посредников, ни минуты не думали изменить это положение. Должно быть, даже мысль об этом не приходила им в голову, поскольку сама империя Сасанидов тоже была феодальным государством – более централизованным, чем парфянская, но все же феодальным. Сасаниды всегда должны были считаться не только с князьями своей империи (которые назывались шахрдаранами), но и с главами знатнейших семей (называвшимися васпухранами), и с «великими людьми» страны (вузурганами). Просто Сасаниды столкнулись в Армении с феодальной знатью, проявлявшей свои характерные черты более ярко, знатью того же типа, что парфянская, но развившейся в противоположном направлении. В Иране парфянские феодалы были вынуждены смириться с минимальной «неоахеменидской» централизацией, а в Армении феодалы, оставшись без своей местной династии Аршакидов, освободились от последних препятствий, сдерживавших их волю.

Нам уже известно, что двору Сасанидов в Ктесифоне было очень