– Это должно быть нетрудно, если то, что ты говоришь, правда.

– Ты подозрителен, всегда подозрителен. В этом и есть сила англичан?

– Просто урок, который старый полицейский усвоил за долгие годы службы.

Хашеми тогда улыбнулся про себя, как улыбнулся и теперь, сосредоточившись на молодом человеке, хане всех Горгонов, который сидел перед ним, внимательно за ним наблюдая, изучая его в поиске подсказок, как ему вести себя с ним. Какие у тебя секреты? У тебя должны быть секреты!

– Ваше высочество, как давно улетел вертолет? – спрашивал между тем Армстронг.

Хаким посмотрел на часы:

– Примерно два с половиной часа назад.

– Пилот не говорил, сколько у него с собой топлива?

– Нет, сказал лишь, что отвезет их недалеко и высадит там.

Хашеми и Армстронг стояли перед небольшим возвышением с богатыми коврами и подушками. Хаким был в торжественном облачении из утепленной парчи, на шее у него висела нитка жемчуга с подвеской: один бриллиант, в четыре раза крупнее того, который он отдал за жизни свою и сестры.

– Может быть, – осторожно произнес Хашеми, – может быть, ваше высочество, пилот был заодно с этими курдскими горцами и вообще не собирается возвращаться?

– Нет, и они не были курдами, хотя и утверждали обратное, просто бандитами, и они похитили Эрикки и заставили его пойти против хана, моего отца. – Молодой хан нахмурился, потом сказал твердо: – Хан, мой отец, не должен был приказывать умертвить их посланника. Он должен был уменьшить цену выкупа, потом заплатить его, а затем убить их всех за их наглость.

Хашеми отложил в тайник эту подсказку.

– Я прослежу, чтобы их выследили и наказали.

– И вернули все мое имущество.

– Разумеется. Есть ли что-нибудь, что мое управление могло бы сделать для вас? – Он внимательно наблюдал за молодым человеком и увидел или подумал, что увидел, на его лице проблеск сардонического веселья; это потрясло его.

В этот момент открылась дверь и в зал вошла Азаде. Он никогда не встречался с ней лично, хотя видел ее много раз. Она должна принадлежать иранцу, подумал он, а не паршивому иностранцу. Как ей удается держать этого монстра в узде? Хашеми не заметил, что Хаким изучающе смотрит на него. Это заметил Армстронг, наблюдавший за ханом.

Азаде была в западной одежде, серо-зеленой, которая подчеркивала цвет ее глаз с зелеными крапинками, чулках и мягких туфлях. Ее очень бледное лицо подправлено косметикой в самую меру. Шла Азаде медленно, стараясь скрыть боль, но поклонилась брату с милой улыбкой:

– Простите, что прерываю вас, ваше высочество, но врач попросил меня напомнить вам, чтобы вы отдохнули. Он уже уезжает, хотите ли вы увидеть его еще раз?

– Нет-нет, спасибо. Хорошо ли ты себя чувствуешь?

– О да, – ответила она, заставив себя улыбнуться. – Он говорит, что со мной все в порядке.

– Позволь представить тебе полковника Хашеми Фазира и мистера Армстронга, суперинтенданта Армстронга. Ее высочество, моя сестра Азаде.

Они поприветствовали ее, и она поприветствовала их в ответ.

– Суперинтендант Армстронг? – произнесла она по-английски, чуть заметно нахмурившись. – Я не помню про суперинтенданта, но мы с вами уже встречались, не так ли?

– Да, ваше высочество, один раз во Французском клубе, в прошлом году. Я был с мистером Талботом из британского посольства и другом вашего супруга из финского посольства, Кристианом Толлоненом. Если не ошибаюсь, это был день рождения вашего мужа.

– У вас хорошая память, суперинтендант.

Хаким улыбнулся странной улыбкой:

– Это характерная черта всех сотрудников Эм-ай-6, Азаде.

– Просто бывших полицейских, ваше высочество, – невозмутимо заметил Армстронг. – Я всего лишь консультант внутренней разведки. – Потом к Азаде: – Полковник Фазир и я испытали огромное облегчение, узнав, что ни вы, ни хан не пострадали.

– Благодарю вас, – сказала она.

У нее до сих пор сильно болели уши и голова, и спина беспокоила. Врач сказал: «Вам нужно подождать несколько дней, ваше высочество, хотя мы сделаем вам обоим рентген как можно быстрее. Но вам следует поехать в Тегеран, обоим, там оборудование более совершенное. При подобном взрыве… трудно сказать что-то наверняка, ваше высочество. Лучше вам поехать в Тегеран. Я бы не хотел брать на себя ответственность…»

Азаде вздохнула:

– Прошу простить меня, что я прерва… – Она вдруг замолчала и прислушалась, слегка наклонив голову.

Они тоже прислушались. Только шум ветра, налетевшего порывом, и звук далекой машины на шоссе.

– Пока еще нет, – мягко сказал Хаким.

Она попыталась улыбнуться и пробормотала:

– На все воля Аллаха, – потом вышла.

Хашеми нарушил недолгое молчание.

– Нам тоже следует оставить вас, ваше высочество, – почтительно произнес он, снова перейдя на фарси. – Вы были очень любезны, приняв нас сегодня. Возможно, мы могли бы вернуться завтра?

Он увидел, как молодой хан оторвал взгляд от двери и посмотрел на него из-под своих черных бровей; красивое лицо было спокойным, пальцы поигрывали усыпанным драгоценностями декоративным кинжалом за поясом. Он, должно быть, изо льда сделан, подумал Хашеми, терпеливо ожидая, когда их отпустят.

Но Хаким вместо этого отпустил всех телохранителей, кроме одного, стоявшего у дверей на расстоянии, которое не позволяло ему ничего слышать, и жестом пригласил своих гостей подойти ближе.

– Теперь мы будем говорить по-английски. О чем вы действительно хотите попросить меня? – негромко произнес он.

Хашеми вздохнул, уверенный, что хану это уже известно, и более чем уверенный теперь, что встретил в его лице достойного противника или союзника.

– Помощь в двух вопросах, ваше высочество: ваше влияние в Азербайджане могло бы неизмеримо помочь нам и в подавлении враждебных элементов, поднявших бунт против государства.

– Каков второй вопрос?

Он уловил нотки нетерпения, и это позабавило его.

– Второй вопрос достаточно деликатный. Он касается советского по имени Петр Олегович Мзитрюк, знакомого вашего отца, который вот уже несколько лет время от времени приезжает сюда, так же как и Абдолла-хан навещал его на его даче в Тбилиси. Притворяясь другом Абдоллы-хана и Азербайджана, Мзитрюк на самом деле имеет очень высокий чин в КГБ и вынашивает враждебные планы.

– Девяносто восемь из ста советских, которые приезжают в Иран, являются агентами КГБ и потому врагами, а остальные двое – агентами ГРУ и потому тоже врагами. Будучи ханом, моему отцу приходилось иметь дело с самыми разными врагами, – снова эта сардоническая усмешка, которую Хашеми заметил раньше, – с самыми разными друзьями и со всеми теми, кто был посередине. Итак?