Зачем это?

Здесь и сейчас? Во сне обычно не задают вопросов. Но сон этот… очень уж зыбкий. И странный. Парк… будто и не парк. Нет, дерева, кусты… но незнакомые. Ариция никогда таких не видела.

Дорожка.

Беседка.

И в ней женщина в старинных одеяниях. Красивая… в руке женщины зеркальце.

– Хочешь посмотреться? – спросила она.

Сон.

И посмотреться тянет.

– Это особое зеркало. Оно может сделать так, что ты станешь красивой. Самой красивой…

– Красивее сестры?

– Легко, – женщина улыбается.

А ведь лицо у неё обычное. И нос великоват. И глаза какие-то не такие. А губы тонки. Но все равно она кажется красивой. Слишком красивой.

– Спасибо, но нет.

– Почему? – её волосы не уложены в башню, они рассыпаны по обнаженным плечам. И платье… разве такие прилично носить? Прямое, чуть прихваченное под грудью широким поясом, опускающееся мягкими складками, в которых так легко угадать очертания тела. – Разве ты не хочешь быть красивой?

– Нет.

– Врешь. Врать не хорошо. Я знаю правду.

– Кто ты? Демоница?

– А я похожа на демоницу? – женщина медленно повернулась вокруг себя, позволяя разглядеть. – Разве есть у меня рога? Или хвост? Или когти?

Она протянула руку с тонкими пальчиками и жемчужными ноготками. На каждом переливался драгоценный камень.

– На фею-крестную ты тоже не слишком тянешь, – проворчала Ариция, отступая.

Сон ей не нравился.

В этом месте, в этом Замке не может быть обыкновенных снов. А вот и Замок. Точно. Нависает мрачною громадиной.

– Чего ты от меня хочешь?

– Освободи меня.

– Как?

– Возьми, – ей снова протянули зеркало. Но Ариция спрятала руки за спину. Может, она и не красавица, но и не дура. Трогать странные вещи в странном сне не будет. А то ведь… как в сказке, коснешься не того и навек останешься.

– Нет.

– Хорошо, – женщина убрала зеркало за спиной. – Тогда идем… я покажу… они меня убили, но умереть не вышло. Я и не хочу умирать. Верни меня. Ты можешь.

– Поднять мертвеца?

– Дать ему жизнь, глупая.

Сама она… глупая.

Даже отец признавал, что Ариция умна. А он вовсе не относился к женщинам серьезно, к другим, кроме мамы.

– А в чем разница?

Женщина шла.

Быстро так.

И Ариция за ней. И вот уже пришлось почти бежать, подхвативши юбки. В юбках бегать дико неудобно, этак и вправду впору, как островитянка, на брюки переходить. Хотя… в брюках неприлично. В монастыре запереть могут за такое. С другой стороны их и…

Замок распахнулся каменной пастью. И сомкнулся, а Ариция оказалась внутри.

– Запоминай, – женщина повернулась к ней. Теперь её лицо было бледно, словно мрамор. – Запоминай путь!

Коридор.

Поворот.

Еще один коридор. И лестница. Она разворачивает спираль за спиралью, и ступеньки сами ложатся под ноги, как возможно лишь во сне.

Ариция ждет.

И все-таки… в чем разница? Ей бы дотянуться до той, которая рядом, но в то же время невообразимо далека.

Но вот еще дверь.

И пещера.

– Там, – она вытягивает руку, указывая в темноту. – Они заперли меня там!

– И что мне делать?

– Позови… твой дар… ты можешь вернуть меня. И любого. Ты не некромант. Ты та, что возвращает к жизни.

– А разница в чем? – Ариция поглядела за спину.

Темнота.

И в ней будто… будто проступает что-то. То ли столы, то ли саркофаги. Она может сделать шаг и оказаться внутри.

Во сне.

Или это уже не сон.

– В чем разница?!

А лицо незнакомки плывет. Оно больше не кажется красивым.

– Глупая. Некромант возвращает плоть. И та всецело в его воле пребывает.

Разве у Ариции иначе?

Или… все-таки иначе. Она… она ведь не приказывала. Тогда. И страшный мертвый кот даже сбежал, а она потом его искала, дрожа при мысли о том, что кто-то наткнется на это чудовище раньше, чем Ариция его отпустит.

– Ты же… ты просто способна сделать мертвое живым.

Просто?

Ничего не бывает просто.

– Почему я должна это сделать?

Ариция выпрямилась, потому что показалось вдруг, что эта женщина… существо, что оно нападет. Оно вдруг стало больше. И шире. Прозрачнее. Она почти утратила сходство с человеком, но… вернулась. И улыбнулась этак, снисходительно.

– Ты же хочешь выжить, девочка?

Да.

– Не только ты… все они обречены. Ты уже знаешь. Я смотрю за вами. Давно. Но я могу помочь тебе. Остальные… отдай их. Ей нужен ключ. Нужна свобода. И ты можешь дать её. Дать и остаться в живых.

Ариция стиснула зубы.

Это сон.

Просто…

– Нет, – тихо сказала она, сжав кулаки.

Надо проснуться.

Надо… как?

– Глупая упрямая девочка… я тоже такой была, – сказала женщина, глядя с печалью. – Я тоже думала, что если быть хорошей девочкой, то это оценят. Но правда в том, что хорошие девочки умирают первыми.

– Пускай.

– Что ж… – в руках незнакомки появилось зеркало, в которое она уставилась. – Тогда… тогда мне жаль, что придется вот так…

Она вдруг подняла зеркало. И повернула его к Ариции. И то раскрылось, развернулось дрожащей гладью. А из неё на Арицию посмотрела она сама, только… только красивая.

Очень красивая.

Завораживающе.

Даже Летиция никогда такой не была, даже…

Это сон.

Всего-навсего сон. И нельзя… нельзя верить снам. Надо… надо проснуться. Но вместо этого Ариция протянула руку и коснулась такой гладкой, скользкой поверхности.

Нет, тоже руки.

Своей руки.

– Тебе только и надо, – сказало её отражение, хватаясь за пальцы, – что быть хорошей девочкой…

Пальцы захватили пальцы.

Переплелись.

И Арицию дернули. Сила была такой, что она угодила в зеркало. И тонкая поверхность его вдруг вспучилась пузырем, обнимая Арицию, а потом втягивая внутрь.

Это сон!

Это просто-напросто сон и…

И она теперь была отражением. Она стояла внутри стекла, упираясь в него руками. А там, по другую сторону, на Арицию смотрела женщина с длинными светлыми волосами. Вот только волосы на глазах укорачивались, да и черты лица её плыли, меняясь.