48-ю часами, которые остались в его распоряжении, попытается воспользоваться для того, чтобы вонзить нож в спину революции, то мы заявляем, что передовой отряд революции ответит на удар ударом, на железо – сталью…»[160]

Тогда же на все вокзалы были назначены комиссары, которые следили за прибывающими и отходящими поездами, наблюдали за передвижением правительственных войск. Была установлена автомобильная и телефонная связь с пригородами. На Советы последних было возложено наблюдение за продвижением к Петербургу каких-либо войсковых частей. Мобилизованная уже несколько дней назад Красная гвардия выставила от себя посты и караулы для охраны мостов, фабрик, заводов, а также партийных и советских учреждений.

Центром работы по восстанию являлся Военно-революционный комитет, члены которого беспрерывно, уже целую неделю, находились в небольшой комнатке 3-го этажа Смольного института. Там безотлучно был Бронштейн-Троцкий, как бы приросший к телефону, не устававший разъяснять, воспрещать, приказывать. Туда поступали все сведения – телефонные, телеграфные, почтовые; направлялись заявители, приносившие будущей власти множество самых разнообразных, разноценных сведений.

«В самом Военно-революционном комитете, – говорит про то время один из его секретарей, – жизнь кипела и днем и ночью. Люди ходили подчас по два-три дня немытыми, непричесанными. Я помню, как товарищ Ленин щеголял тогда в продырявленных брюках, как настоящий кузнец пролетарского государства в рабочем костюме. А товарищ Троцкий появился однажды утром без галстука, являя собой образец военного пролетарского вождя на поле сражения»[161].

В третьем же этаже помещались и Военный отдел Петербургского Совета, и штаб Красной гвардии[162].

Сам Смольный институт к этому времени обратился в настоящую крепость. Его комендантом был назначен матрос Мальков. В окнах по фасаду главного здания и его левого крыла, где жила начальница, которую выселили в лазарет, были расставлены пулеметы. На главном подъезде артиллерийские орудия. Позже орудия поставили также и для обороны подходов со стороны Суворовского проспекта и Шпалерной улицы. Был заготовлен целый склад съестных припасов. Возами доставляли туда в течение нескольких дней картофель и другие продукты.

С удивлением смотрели учителя и питомицы института на происходившие открыто приготовления, не понимая, к чему все это делается.

А по соседству, в одном из зданий института, у правительства был расквартирован женский ударный батальон…

В ночь с 23 на 24 октября в Смольный переехал Ульянов-Ленин, как бы показывая своим личным присутствием в самом штабе восстания, что наступает момент взрыва.

Требования Военно-революционного комитета, предъявленные 22 октября к штабу округа, и его телеграмма к гарнизону разбудили правительство. Правительство поняло наконец, что у него хотят отнять власть, и потребовало отмены распоряжения. Не желая раньше времени тревожить правительство, комитет формально отменил свое распоряжение. Но правительство уже не доверяло и в ночь на 24 октября приняло ряд предупредительных мер. Правительство закрыло типографии газет «Рабочий путь» и «Солдат»; распорядилось о привлечении за призыв к бунту редакторов названных газет и авторов статей и об аресте большевиков, привлеченных по июльскому восстанию, но освобожденных из-под стражи. Командующий же войсками издал ряд соответствующих распоряжений по частям, как, например, о невыходе из казарм без его вызова, об устранении комиссаров и т. д. Вытребованы были артиллерия из Павловска, ударный батальон из Царского Села, школа прапорщиков из Петергофа. Всем юнкерам приказано быть в боевой готовности. Мосты были разведены, кроме Дворцового.

24 октября для охраны Зимнего дворца были вызваны юнкера, женский ударный батальон и четыре орудия Михайловского артиллерийского училища. На некоторых пунктах были выставлены патрули. Выключили из сети телефоны Смольного. Для Центрального Исполнительного комитета, который шел за правительством, приготовили место в штабе.

Наконец сам министр-председатель выступил 24 октября в предпарламенте с речью против большевиков и просил собрание ответить: может ли правительство принять соответствующие меры в надежде на поддержку предпарламента.

Просимой поддержки министр-председатель не получил. Правительству был нанесен сильный удар, и тем самым оказана моральная поддержка большевикам.

В первом часу ночи, с целью повлиять на большевистских лидеров, социал-демократ Дан собрал экстренное заседание Центрального исполнительного комитета Советов, который шел за правительством. Собрание вынесло резолюцию против выступления и обращалось к солдатам с воззванием не следовать призывам к нему, что успеха не имело.

Лишь только Военно-революционный комитет узнал утром 24-го числа о мероприятиях правительства, он немедленно принял меры, дабы парализовать их, а затем перешел в наступление. Опечатанные правительством типографии большевистских газет были открыты и стали работать под охраной комиссара и караулов Литовского полка и 6-го запасного саперного батальона. Комиссарам всех частей было приказано привести части в боевую готовность; солдатам воспрещено было отлучаться из казарм; в Смольный вытребовали по два представителя от каждой части и по пять от каждого районного Совета; созваны на экстренное заседание все члены Петербургского Совета и все делегаты, прибывшие на съезд. В самом Смольном караулы были усилены. К вечеру была вытребована рота Литовского полка и рота пулеметчиков. На Неве же стояла «Аврора» с преданным большевизму экипажем, одно присутствие которой вблизи столицы увеличивало смелость большевиков и понижало настроение правительства.

В Кронштадт было послано распоряжение о прибытии матросов и миноносцев.

Для наблюдения за всем, что происходило вокруг площади Зимнего дворца, были высланы патрули от Павловского полка. Поздно вечером эти патрули начали разоружать юнкерские патрули и арестовывать лиц, шедших со стороны дворца и штаба округа. Одним из первых арестованных были начальник контрразведки и министр Карташев. Последний был вскоре освобожден, и из Смольного последовало замечание за излишнее усердие, которое преждевременно могло встревожить правительство.

В то же время к населению Петербурга было издано воззвание, в котором говорилось, что «контрреволюция подняла свою преступную голову. Корниловцы мобилизуют силы, чтобы раздавить Всероссийский съезд Советов и сорвать Учредительное собрание». Население предостерегалось, что погромщики могут попытаться вызвать на улицах Петербурга смуту, резню, и потому приглашалось задерживать хулиганов и черносотенных агитаторов и препровождать их в комиссариат; предлагалось соблюдать спокойствие.

Около 2 часов ночи по приказанию Военно-революционного комитета большевистские войска, бывшие в отличном состоянии, спокойно заняли вокзалы, мосты, электрическую станцию, телеграф и телеграфное агентство. Был занят также Государственный банк, хотя он охранялся правительственным караулом и броневиком.

К 7 часам утра 25-го числа большевики завладели телефонной станцией, и с этого момента положение Военно-революционного комитета стало доминирующим.

XIX

Воззвания большевиков о свержении Временного правительства. – Попытка правительства спасти положение. – Отъезд министра-председателя Керенского. – Осада и взятие Зимнего дворца. – Арест министров. – Дневное заседание Петербургского Совета депутатов. – Открытие II съезда Советов депутатов. – Заседание съезда Советов 26 октября. – Декреты о мире и о земле. – Конструирование власти. – Совет народных комиссаров и его первый состав. – Первое сношение Германии