Возле камышей вода забурлила, и раздалось несколько громких всплесков. Госпитальер поглядел на следопыта и отметил про себя, что Герман заметно побледнел, но уже в следующее мгновение Франц убедился, что решительности следопыт не утратил.

— Я пойду первым, — твердо сказал он, — вряд ли это что-то крупное. Просто щука на мальков охотится.

— А что, если здесь нет брода, — предположил Франц, — и лошади просто переплывают реку?

— Такого не может быть, — вмешалась Герда, — тогда бы они нашли другое место для переправы — поудобнее.

— А если тут нет такого места? — настаивал Франц.

— Тогда и мы переправимся вплавь, — сказал Герман. — Ну я пошел.

— Постой, — вырвалось у Герды.

Следопыт обернулся, коротко посмотрел на нее и двинулся к реке. Потом вдруг остановился, вернулся назад и сбросил с плеч свой тяжелый мешок.

— Густав, захватишь, когда пойдешь.

«Не следует, не зная брода, тащить на плечах тяжесть», — подумал следопыт.

Он ступил в воду и осторожно пошел вперед. По тому, как двигался Герман, было заметно, что чувствует он себя неуверенно и раньше ему переправляться через реки таким способом не приходилось.

— Все-таки я пойду, — решительно заявил Дуго и направился вперед. — Герман! — крикнул он, — возвращайся, пойду я!

Следопыт обернулся и покачал головой…

В этом месте реки действительно был брод. Герман прошел уже четверть пути, а воды ему было по бедра.

— Это не щука! — крикнул Франц, и все увидели, что к следопыту, выплыв из камышей, быстро движется продолговатая тень.

— Герман! — заорал Густав. — Тут это… К тебе плывет эта!

Следопыт услышал крик и принялся озираться кругом. Вдруг он замер почти без движения, а потом, испугавшись того, что увидел, сделал шаг в сторону… и еще один шаг.

«Рыба» внезапно встала на задние лапы, стремительно раскручиваясь во весь свой огромный рост, серебристый плавник вырастал из середины спины твари, на гигантской треугольной голове вращалось не меньше десятка мелких кроваво-красных глазок. С беззубой морды твари потоками стекала речная вода, ярко-оранжевое, пятнистое брюхо подрагивало.

— О боже! — вырвалось у Дуго. — Это не рыба! Это же рыботритон!

Герман отшатнулся и ступил с мелководья в глубину. Он утратил опору под ногами и взмахнул руками. Тварь почувствовала, что жертва потеряла равновесие, рухнула обратно в воду и, оставляя длинным хвостом на воде отчетливый след, метнулась к человеку. Клацнули огромные челюсти, пытаясь захватить ногу добычи, но следопыт успел неуклюже отпрыгнуть и нырнул в глубину…

Все произошло настолько быстро, что люди на берегу опешили. Первым пришел в себя, как ни странно, Франц. Госпитальер вдруг передернул затвор автомата, который все время сжимал в руках, и ринулся к берегу, на бегу вскинув ствол на уровень груди. Скользкая гадина снова распахнула челюсти, нацелившись на появившуюся из воды голову Германа, но автоматная очередь врезалась в ее голову, прошлась по челюстям и нижнему ряду глаз.

Остатки глаз и кровавые капли полетели в разные стороны. Извиваясь всем телом, чудовище издало протяжный писк-кваканье. На самой границе восприятия этот нелепый звук саданул по ушам.

Использовав краткую заминку рыботритона, Герман успел отплыть метров на шесть и вновь оказаться на мелком участке реки. Любимый арбалет он потерял, когда плыл. Отражать нападение теперь придется с помощью пистолета. Он потянулся к маузеру. Но тяжело раненная, почти ослепшая, истекающая кровью тварь уже выбрала себе новую жертву. Скользнув в воду, она метнулась к остальным путешественникам, серебристый плавник рассек воду, стремительно приближаясь к застывшему без движения Францу. Автомат он теперь держал стволом вниз — патроны в магазине закончились. Герда сдернула с плеча карабин.

— Беги! — что есть сил заорал Герман, стараясь привести Госпитальера в чувство. Он прицелился и трижды нажал на спусковой крючок, не слишком надеясь на удачу. Шкура этой твари могла поспорить прочностью с броней танка.

Но пули удачно легли под плавник рыботритона и засели в его широкой спине. Земноводное наполовину выскочило из воды, взвилось в воздух, перебирая по воде восемью маленькими лапками, и всей тушей рухнуло обратно в реку, обдав Франца столбом брызг. Видимо, это привело Госпитальера в чувство. Франц упал в траву и на четвереньках попятился от реки. Герман между тем несся по воде на противоположный берег, стараясь как можно быстрее выбраться на сушу, где тварь не сможет его достать.

Пилигрим кинулся вперед, выхватив пистолет, в левой руке он сжимал посох. Дуго несколько раз выстрелил в бьющегося в воде хищника. Рыботритон прекратил вращаться и, истекая кровью, ринулся к берегу. Франц догадался встать на ноги и побежал прочь, а Пилигрим застыл на месте, продолжая стрелять в стремительно приближавшуюся тварь. Густав не стрелял, опасаясь попасть в Дуго.

— Папа! — закричала Герда, вскинув карабин к плечу.

Рыботритон наполовину выполз из воды, и острый плавник на его спине встал дыбом. Щелкнул кнут карабинного выстрела, и крупнокалиберная пуля угодила в беззубую пасть. Рыботритон взвился на задние лапы, демонстрируя оранжевое брюхо и рухнул в воду, подняв целую тучу брызг. Его хвост несколько раз конвульсивно вздрогнул и замер… Над рекой повисла тишина, все окрестные обитатели были слишком напуганы сражением, чтобы шуметь. Не было слышно ни насекомых ни птиц. Тишина после жутких визгов твари казалась бесконечной…

— Теперь мы можем переходить эту реку совершенно спокойно — с трудом выдавил Дуго, от напряжения на лбу его выступила испарина. — Там, где водится рыботритон, никаких хищников больше нет — крупных он не пускает на свою территорию, а мелкую живность заглатывает.

— Мясо у него вкусное? — поинтересовался Густав.

— Жесткое и очень отдает тиной, — ответил Дуго и осекся. — Какого черта, Густав?! Эта тварь едва нас не сожрала, а ты думаешь о еде!

— Я всегда о ней думаю, — грустно вздохнул великан.

— Так значит, здесь нет хищников?! — проорал с того берега злой и мокрый Герман. — Значит, нет?! Да я, мать вашу, знатоки хреновы, чуть не утоп! Да я сейчас… берегись!

В это мгновение хвост зверя дернулся и изо всех сил приложил Густава, который успел уже подойти к самой воде. Великан охнул и, пролетев по воздуху метра три, рухнул на землю.

Герда вскинула карабин и всадила в голову зверя не меньше половины магазина. Пули входили в пасть и глаза одна за другой, но тварь лежала без движения, даже не дернулась. Должно быть, удар хвостом — последнее, что она смогла сделать, прежде чем издохла.

— Вот черт! — выругался Герман и бросился обратно в воду, торопясь как можно скорее оказаться на том берегу — рядом с Густавом. Он враз забыл о всякой ругани. — Вот черт!

— Густав, ты живой? — Франц принялся трясти великана. — Густав, Густав…