– Это знаменитый Педро Аршанжо. Тридцать лет проработал на факультете педелем, отличный знаток баиянских обычаев и фольклора, антрополог, автор очень серьезных книг. Был уволен за то, что написал книгу в ответ на расистскую брошюру профессора Нило Арголо. В своей книге Аршанжо доказал, что мы, баиянцы, – сплошь мулаты. Грандиозный был скандал…

– Мы слышали. Не потому ли этот монстр Арголо подал в отставку?

– Совершенно верно. Студенты не простили ему расистских бредней. Они стали называть его… Как это, Аршанжо?

– Оубитико.

– Почему?

– Это одно из имен профессора, о котором он никогда не упоминал. Оно досталось ему от прапрадеда, негра Бомбоше, по случайности оказавшегося и моим прапрадедом…

– Да-да, «братец профессор Арголо», – вспомнил Фрага Нето. – Простите, господа, я вас покину, мы с Аршанжо давно не виделись, нам надо поговорить.

Профессор и бывший педель зашли к Пересу, уселись за стойку бара, где сиживали и прежде.

– Что будете пить? – спросил Фрага Нето.

– Не откажусь от глотка тростниковой. Если вы, конечно, тоже…

– О нет-нет, не могу. Ничего спиртного, даже, к сожалению, пива. Печень, знаете ли… Выпью тоника.

Профессор украдкой разглядывал Аршанжо: сдал заметно. Постарел, утратил былую солидность. Насколько еще хватит у него сил, чтобы содержать в порядке одежду и наводить глянец на ботинки? Профессор не видел Аршанжо почти шесть лет, с похорон фрея Тимотео. Они вместе совершали бдение у тела аббата в монастыре. Потом Фрага Нето заходил в «Лавку чудес» узнать, не осталось ли еще экземпляра «Заметок…», но «Лавки» уже не было. Там обосновался турок. «Педро Аршанжо? У него нет постоянного адреса. В эти края иногда заглядывает, если хотите, оставьте записку…» Фрага Нето не стал его разыскивать. Теперь за стойкой бара отметил про себя: сильно сдал старик Аршанжо.

– Профессор, я пришел к вам насчет забастовки в городской Транспортной.

– Забастовки? Неужто всеобщей? Неужели весь транспорт остановился? И трамваи, и катера, и фуникулеры – все замерло? Вот здорово, черт побери!

– Конечно, здорово! Все по справедливости, профессор, разве на такой заработок проживешь? Если Электрическая и Телефонная поддержат, наша возьмет наверняка.

– Наша? Вы-то здесь при чем?

– Ах да, вы не знаете. Я служащий…

– Городской Транспортной?

– Электрической, но какая разница? Это же трест, вы сами рассказывали, профессор.

– Ну, разумеется, тресты и корпорации, – рассмеялся Фрага Нето.

– Так вот, я член комитета солидарности с бастующими и пришел к вам…

– Нужны деньги?

– Нет, сеньор. То есть и деньги тоже нужны, но этим занимается другой комитет, финансовый. Коли хотите помочь деньгами, я скажу кому-нибудь из финансового комитета, они к вам обратятся. Но я-то думал про другое, не зайдете ли вы к нам в комитет? У нас там круглосуточное дежурство, заседаем днем и ночью, многие приходят выразить солидарность и поддержку, пишут о нас в газетах, это очень важно. Заходили профессора факультета права, депутаты муниципалитета, журналисты, писатели, много добрых людей перебывало, студенты – те валом валят. Я и подумал, что вы, профессор, при ваших-то идеях…

– При моих идеях… Что ж, вы правильно сделали, вспомнив обо мне, я все тот же. Для трудящихся забастовка – правое дело, она – их оружие. Только пойти я не могу. Вы не слыхали? Я буду участвовать в конкурсе на должность заведующего кафедрой…

– А как же профессор Виража? Ведь он жив, я на днях читал о нем в газете.

– Профессор Силва Виража вышел в отставку, не счел нужным возвращаться на должность, замещенную другим, тем более что лекций он давно уже не читает. Я, как мог, убеждал его вернуться, ничего не вышло. У меня два конкурента, Аршанжо. Один из них, довольно сильный, – приват-доцент такой же кафедры в Ресифе. Второй – местный, пробивной, ловкач, у него со всех сторон – протекции. Драка будет что надо, местре Аршанжо. Я рассчитываю пройти, но сейчас против меня развернули настоящую кампанию, в которой мне ставится в вину все, что только можно, особенно эти самые идеи, о которых вы говорите. Если я пойду в ваш комитет, кафедры мне не видать, дорогой мой друг… Вы понимаете, в чем тут штука?

Аршанжо утвердительно кивнул, профессор продолжал:

– Я ведь не политик. У меня есть свои убеждения, но политической борьбы я не веду. Возможно, мне бы следовало это делать, наверняка следовало бы, но, милый мой Аршанжо, не у всякого хватит духу пожертвовать должностью и званием ради своих идей. Не судите меня строго.

– Да, конечно, должность педеля – это не то, что должность заведующего кафедрой. Всему своя цена. Так что не мне судить вас, профессор. Я скажу товарищам из финансового комитета, чтоб зашли к вам.

– Лучше всего вечером ко мне домой.

Аршанжо встал, Фрага Нето тоже поднялся и вытащил бумажник, чтобы расплатиться.

– Какая же у вас должность в Электрической?

– Разношу счета за электроэнергию.

Слегка смущенный, профессор спросил, понизив голос:

– Может, я могу вам помочь, Аршанжо? Не откажитесь принять от меня… – и потянул из бумажника крупную ассигнацию.

– Не обижайте меня, профессор. Присовокупите эти деньги к тем, что вы отдадите на забастовку. Желаю победы на конкурсе. Если б мне не было запрещено появляться на факультете, обязательно пришел бы вас поддержать.

Фрага Нето проводил его взглядом: неугомонный старик, прах его побери. В каком-то волнении нерешительно двинулся к автомобилю. «Чертов упрямец, пошел в разносчики счетов. А конкурс – это конкурс, кафедра – это кафедра. Молодой претендент на звание доцента, только что вернувшийся из Европы, может объявить себя марксистом, и это сойдет ему с рук. А профессор медицинского факультета, оспаривающий кафедру у двух других претендентов, один из которых эрудит, а у другого – рука в министерстве, не может пойти в стачечный комитет, если не хочет провалиться на конкурсе и перечеркнуть свою карьеру. Это все равно что бросить кафедру псу под хвост, любезный Аршанжо. Вы сами сказали, звание профессора – не то что звание педеля. Педель беден, но горд. Профессор богат, а где его гордость, порядочность? Неужели только педель может оставаться порядочным и гордым?» Фрага Нето ускоряет шаг, почти бежит.

– Аршанжо, Аршанжо! Погодите!

– Да, профессор…

– Этот ваш комитет… В котором часу, вы говорите, мне надо туда зайти?

– Да хоть сейчас… Вместе и пойдем, милый мой.

Профессор Фрага Нето не потерял кафедру, победил на конкурсе, с блеском побив и эрудита, и ловкача. А вот Педро Аршанжо потерял-таки должность, этот чертов старик не ограничился привлечением сочувствующих к работе комитета. Стал агитатором: убеждал, доказывал, был одним из тех, чьими усилиями забастовка охватила Электрическую компанию, а за ней и Телефонную. Бастовали дружно, победили, и администрация никого сразу не уволила. Чистка началась примерно через месяц. Одним из первых был уволен Педро Аршанжо.