– Выйди, пожалуйста, из моего номера. – С меня было довольно.

– Ну уж нет! – Он шагнул, качая указательным пальцем. – Нет уж. Я никуда отсюда не уйду. Хочешь разводить шашни с этим прилизанным мальчиком, можешь делать это при мне. Угадай почему? Потому что я не позволю, чтобы это повторилось. Кто-то из нас должен быть в здравом уме, и, похоже, это буду я.

Он ходил взад-вперед, распаляясь с каждым словом.

– Не тебе решать, что случится, а что нет. – Во мне начинала закипать злость. – Кого ты из себя строишь, Марино? Не вмешивайся в мою жизнь.

– Да, бедный Бентон. Чертовски здорово, что он мертв, а? Вот доказательство, как сильно ты его любила.

Он остановился и ткнул в меня пальцем.

– А я-то думал, ты другая! Чем ты занималась, когда не видел Бентон? Вот что я хочу знать! И все это время я жалел тебя!

– Сейчас же убирайся вон из моего номера! – Мое терпение лопнуло. – Ты, чертов ревнивый сукин сын! Да как ты смел даже намекнуть о моих отношениях с Бентоном? Что ты знаешь? Ничего, Марино. Он мертв. Мертв уже больше года. А я жива, и ты жив.

– Вот сейчас мне хочется тебя убить.

– Ты рассуждаешь как Люси, когда ей было десять.

Он гордо вышел и хлопнул дверью так сильно, что картины на стене покосились, а люстра закачалась. Я подняла трубку и позвонила портье.

– Джей Телли в вестибюле? – спросила я. – Высокий, темноволосый, молодой. В бежевом кожаном пиджаке и джинсах.

– Да, я вижу его, мадам.

Секундой позже Телли уже был у телефона.

– Здесь только что буйствовал Марино, – сказала я. – Попытайся не столкнуться с ним. Он ненормальный.

– По правде говоря, он выходит из лифта. Да, ты права. Он немного не в себе. Мне пора.

Я выскочила из номера и помчалась изо всех сил по коридору, вниз по спиральной, покрытой ковром лестнице, не замечая странных взглядов неторопливо прохаживающихся, хорошо одетых цивилизованных людей, не устраивающих потасовки в парижском "Гранд-отеле". Оказавшись в холле, тяжело дыша, я замедлила шаг и, к своему ужасу, увидела, как Марино пытается ударить Телли, в то время как два посыльных и служащий гостиницы стараются его оттащить. Дежурный за стойкой лихорадочно набирал номер – вероятно, полиции.

– Марино, не делай этого! – громко и властно приказала я, подбегая к нему. – Марино, прекрати! – Я схватила его за руку.

У Марино были остекленевшие глаза, он взмок от пота и, слава Богу, не имел при себе оружия – я боялась, что в эту минуту он захочет им воспользоваться. Я продолжала держать его руку, пока Телли что-то говорил по-французски и жестикулировал, уверяя кого-то не вызывать полицию, так как ничего особенного не произошло. Я схватила Марино за руку, словно мать, наказывающая очень плохого маленького мальчика, и провела мимо швейцаров, мимо дорогих машин на тротуар, где мы остановились.

– Ты понимаешь, что делаешь? – спросила я.

Марино вытер лицо тыльной стороной руки. Он тяжело, с присвистом дышал. Я подумала, у него может случиться сердечный приступ.

– Марино, – потрясла я его за руку, – послушай меня. То, как ты себя ведешь, непростительно. Телли перед тобой ни в чем не виноват. Я перед тобой тоже ни в чем не виновата.

– Может, я защищаю Бентона, потому что сам он не может этого сделать. – Марино казался печальным и уставшим.

– Нет. Ты бил Кэрри Гризен, Джойс. Именно их ты хотел избить, изувечить, убить, и это вполне оправданно.

Он глубоко, сокрушенно вздохнул.

– Не думай, что я не знаю о твоих проблемах, – продолжала я напряженным, тихим голосом.

Люди как тени проходили мимо нас по тротуару. Свет струился из оживленных баров и кафе, уличные столики которых были полностью заняты.

– Тебе нужно на ком-то отыграться, – продолжала я. – Вот так все и делается. Кто следующий в твоем списке? Ведь Кэрри и Джойс мертвы.

– По крайней мере вы с Люси покончили с этими ублюдками. Отстрелили им задницы. – Марино начал всхлипывать.

– Брось ты, – проговорила я.

Я взяла его за руку, и мы медленно пошли по тротуару.

– Я не имела никакого отношения к их убийству, – сказала я. – Представься мне такой случай, не колебалась бы ни секунды. Но на курок нажала Люси. – И знаешь что? Ей не стало от этого лучше. Она все еще ненавидит, еле сдерживает свои чувства, мечется и пробивает дорогу в жизни стрельбой. Ей еще предстоит пережить час расплаты. А сегодня твой день. Пусть будет так, как есть.

– Зачем тебе нужно было связываться с ним? – спросил он тихим, обиженным голосом, вытирая слезы рукавом. – Как это получилось, док? Почему именно он?

– Для меня никогда не найдется подходящей пары, ты это хочешь сказать?

Он задумался.

– И для тебя тоже нет подходящей пары. Лучше, чем Дорис, нет. Когда она развелась с тобой, тебе было тяжело, правда ведь? Всегда думала, что ни одна женщина не будет так же близка, как Дорис. Но нужно продолжать жить, Марино. Нужно жить.

– Да, и все они тоже бросили меня. Те женщины, которые не были достаточно хороши для меня.

– Они ушли от тебя, потому что они бабочки-однодневки.

Марино улыбнулся в темноте.

Когда мы с Телли направились к кафе "Рюнц", улицы Парижа стали оживать и наполняться людьми. Воздух был свежим и приятно холодил лицо, но я опять начала сомневаться. Жалела, что вообще приехала во Францию. Когда мы вышли на площадь Оперы, он взял меня за руку, и мне стало жаль, что я повстречалась с Джеем Телли.

Его пальцы были сильными, тонкими и теплыми; я не ожидала от себя такого резкого неприятия, вызванного подобным выражением привязанности, хотя то, что происходило в моем номере несколько часов назад, даже не раздражало. Мне стало стыдно.

– Я хочу, чтобы ты знала: для меня это серьезно, – сказал он. – Я не донжуан, Кей, и не сторонник знакомств на одну ночь. Все произошедшее для меня важно, и ты это знаешь.

– Не влюбляйся в меня, Джей. – Я бросила на него короткий взгляд.

Молчание было красноречивым свидетельством того, как мои слова подействовали на него.

– Джей, я не хочу сказать, что мне все равно.

– Тебе понравится это кафе, – произнес он. – Вот увидишь. Там все говорят только на французском, а если не знаешь французского, указываешь на строчки в меню или достаешь разговорник, и хозяйку это развлекает. Одетта очень строгая и серьезная, но добрая.

Я едва понимала его слова.

– У нас с ней мирное соглашение. Если она ведет себя хорошо, я ее постоянный клиент, а если я веду себя хорошо, она разрешает мне быть ее постоянным клиентом...