– Подумалось, тебя заинтересует одна новость. Опознали последних пассажиров с рейса «Эйр транссаут».

– Петричелли и студентов с мест двадцать два «а» и «b»?

– Петричелли, да. И одного из студентов.

– Только одного?

– Два дня назад юноша, который приобрел билет на место двадцать два «b», позвонил своему отцу из Коста-Рики.

– Его не было на борту самолета?

– Какой-то человек в зале ожидания предложил парню тысячу зеленых за посадочный талон.

– Почему мальчик не объявился раньше?

– Он был в сельве, совершенно отрезан от внешнего мира и узнал о крушении самолета, лишь когда вернулся в Сан-Хосе. Потом еще пару дней не решался позвонить домой – знал, что его ждет выволочка за то, что провалил семестр.

– И кто же подменил юношу в самолете?

– Самая невезучая мразь во вселенной.

Я молчала, ожидая продолжения.

– Бухгалтер по налогообложению из Бакхида[98]. Опознали по отпечатку пальца.

Ларк смотрел на меня долго, очень долго. Я ответила ему тем же. Напряжение между нами стало так ощутимо, что его можно было потрогать пальцем.

– Темпе, понимаю, что место не самое подходящее, но нам нужно поговорить. Я – честный человек, но поступил бесчестно. На меня оказывали давление.

– Жалобами.

Мэгги не подняла головы, но скребок в ее руке стал двигаться медленнее. Я знала, что она ловит каждое наше слово.

– Даже людям разумным случается принимать неразумное решение.

С этими словами Ларк удалился.

И опять я ломала голову, что же он имел в виду. Чьи неразумные решения? Свои? Мои? Чьи-то еще?

Следующие сорок восемь часов я провела вместе со скребками, кисточками и человеческими костями. Мои помощники копали и заполняли документы, помощники Кроу таскали и просеивали землю. Райан приносил мне кофе, пончики и новости о расследовании крушения. Макмагон – доклады об операции наверху. Я отдала ему дневник мистера Векхофа и во время перерывов на еду растолковала свои пометки и теории по этому поводу.

Я забыла об именах, высеченных на камне. Забыла о причудливых изображениях, которые безмолвно взирали со стен и потолков. Забыла о загадочных подземных залах и пещерах, в которых трудилась.

В общей сложности мы нашли восьмерых, последнего – уже в Хэллоуин. А на следующий день мы узнали, кто устроил взрыв на борту самолета рейса 228 «Эйр транссаут».

– Трубка. Самая что ни на есть заурядная курительная трубка.

Макмагон кивнул.

– В сумке, которая прошла досмотр. – В моем голосе прозвучали скептические нотки.

– Сотрудник авиалинии помнит, как сказал этому человеку, который прибыл на посадку в последнюю минуту, что его спортивная сумка чересчур велика, чтобы уместиться на верхней багажной полке салона, и ее придется сдать в багаж. Хозяин сумки взмок от пота и был сам не свой. Прежде чем отдать сумку оператору по обработке багажа, он стянул с себя спортивную куртку и затолкал ее в сумку. Утверждают, что в кармане куртки осталась зажженная трубка.

– А как же детекторы дыма? Детекторы огня?

– В багажных отсеках их нет.

Райан, Макмагон и я сидели на складных стульях в зале для совещаний командного пункта НКБТ. В конце этого же ряда я заметила Ларка Тирелла. Первые ряды были заняты сотрудниками оперативных и следственных групп, в задних тесно набились журналисты.

Магнус Джексон выступал с заявлением, иллюстрируя свою речь показом изображений на большом экране у себя за спиной.

– Самолет рейс двести двадцать восемь «Эйр трансс-аут» упал на землю в результате непредсказуемого стечения обстоятельств, которое привело к возгоранию, взрыву, разгерметизации и разрушению самолета в воздухе. Именно в такой последовательности. Я расскажу об этом шаг за шагом, а на вопросы буду отвечать после того, как закончу.

Пальцы Джексона пробежались по клавишам ноутбука, и на экране возникла диаграмма пассажирского салона.

– Четвертого октября сего года, приблизительно в одиннадцать часов сорок пять минут пассажир Уолтер Линденбаум предъявил сотруднику «Эйр транссаут» Джеймсу Сартору свой посадочный талон на рейс двести двадцать восемь. Сартор только что сделал последнее объявление о посадке. Он заявил, что мистер Линденбаум был невероятно взбудоражен, поскольку опасался, что из-за опоздания лишился места в самолете.

Мистер Линденбаум имел при себе две сумки, одну поменьше, другую значительно больше – холщовую спортивную. Сартор сообщил пассажиру, что спортивная сумка не поместится на верхнюю багажную полку в салоне и слишком велика, чтобы затолкать ее под сиденье. Он прикрепил к сумке багажную бирку и велел Линденбауму оставить ее на телескопическом трапе – оттуда ее заберет оператор по приему багажа. Мистер Линденбаум снял трикотажную спортивную куртку, положил ее в сумку и поднялся на борт самолета.

Джексон вывел на экран изображение чека кредитной карточки.

– Согласно записям на кредитной карточке мистера Линденбаума, вечером накануне вылета он приобрел литровую бутылку рома «Демерара» крепости семьдесят пять и пять десятых градуса.

Еще несколько ударов по клавишам – и изображение чека сменилось обугленной холщовой сумкой в разных ракурсах.

– Сумка Линденбаума и ее содержимое – единственные из всех предметов, собранных на месте крушения… – Джексон подчеркнул эту фразу жестким взглядом, брошенным на аудиторию, – …с прожогами геометрической формы, что свидетельствует о симметрии и о том, что горение изнутри было сильнее, чем снаружи.

Он провел лазерной указкой по образцу упомянутого прожога.

– Беседы с членами семьи Уолтера Линденбаума выявили, что он курил трубку. А также имел привычку, входя на территорию, где курение запрещено, прятать трубку в карман и потом заново раскуривать ее. Все данные указывают на то, что куртка Линденбаума отправилась в багажный отсек с тлеющей трубкой в кармане.

По задним рядам пробежал неразборчивый ропот. Журналисты один за другим поднимали руки, выкрикивая вопросы. Не обращая на них внимания, Джексон вывел на экран дополнительные изображения обгоревшей одежды в развернутом, а затем в свернутом виде.

– В багажном отделении фрагменты тлеющего табака и пепла просыпались из чашечки трубки и вызвали накаливание окружающих тканей в сумке, создав то, что мы называем «очагом возгорания».

На экране возникли новые снимки обгорелого холста и одежды.

– Разрешите повториться. Геометрические формы прожогов не были обнаружены ни на каких других предметах на месте крушения. Я не намерен сейчас углубляться в вопрос, почему медленное горение сложенной одежды внутри сумки не может быть объяснено ничем после взрыва в воздухе.