Заранее благодарим за помощь».

Я поставил штампик, который в отсутствие Гриши заменял его подпись, указал себя в качестве контактного лица, отсканировал запрос и отправил его по электронной почте на адрес вавилоновской пресс-службы, где его наверняка получит неугомонный Павел и будет вынужден отвечать.

* * *

Реакция последовала на следующее утро. Мы собирались на планерку, когда мой телефон гневно задрожал. Номер был незнакомый. Я отошел в тихий угол, готовясь к позиционному бою с вавилоновским Пашей, и вместо «алло» сказал жёсткое «да», настраивая себя на воинственный лад.

— Да.

— Максим Леонидович, здравствуйте.

На том конце был женский голос, несколько церемонный.

Секретарь Шавалеева Юлиана общалась со всеми одинаково торжественно — и с приемной губернатора, и со мной. Её льющаяся речь сбил мой настрой. Она говорила, как хорошо обученный секс-робот.

— Да, — повторил я уже мягче.

— Вам удобно сейчас говорить?

— Вполне.

— Мы бы хотели пригласить вас в гости.

Возникла неловкость, за которой порой следует искренний смех и потепление. Казалось, моё смущение позабавит Юлиану и заставит улыбнуться, но она не рефлексировала на подобные темы. Все абоненты Шавалеева были для неё одинаково значимы. Глубоким, уходящим внутрь самой Юлианы голосом, она сообщила, что Бахир Ильсурович готов встретиться со мной лично и ответить на вопросы. По интонации также было понятно, что далеко не каждый журналист удостоился бы такой аудиенции.

Она предложила мне приехать в офис «Вавилона» к двум часам, и я согласился почти бессознательно.

Планерка прошла без Гриши, в отсутствие которого председательствовала Неля. О своей поездке к Шавалееву я не рассказал.

Через полчаса около моего стола опять застыла в трагической позе Ирина и принялась отговаривать от встречи с Шавалеевым, о которой узнала от Паши. Она сложила руки лодочками, тянула слова и, казалось, вот-вот заведёт русскую народную.

— Ну я тебя умоляю, не ссорься с ними, — просила она нараспев, гипнотизируя меня бровями.

Это уж как пойдёт, отвечал я мысленно.

* * *

Я приехал раньше срока и гулял по пешеходной улице недалеко от вавилоновского офиса. Двухэтажные особняки по обе стороны стягивали рекламные растяжки, и казалось, если ослабить их шнуровку, фасады распадутся в обе стороны, как декорации.

Здание «Вавилона» находилось выше, на тупиковой улице. Другие старинные постройки вокруг него были снесены, и на их месте стояли невысокие офисные здания, напоминавшие коттеджи.

Трехэтажный особняк «Вавилона» был перестроен из бывшей фабрики. Каменное здание казалось вечным, только белые рамы окон смотрелись чужеродно и огромная вавилоновская вывеска тяготила здание, как съехавшая на лоб корона. Крыльцо украшали перила из чугунного литья, такие сложные и безвкусные, что выбрали их, скорее, ради дороговизны.

В холле здания было чисто и богато. Пол из розового камня делал звук шагов таинственным, как в библиотеке. Охранник записал мои данные и проводил до лестницы. Я поднялся на третий этаж, половину которого занимали угодья Шавалеева.

В приемной помимо Юлианы сидела ещё одна женщина, взрослая и молчаливая. Пока Юлиана отвечала на непрерывные звонки, женщина уныло сортировала бумаги. Мне предложили подождать на диване в углу.

— Чай, кофе, может быть? — уточнила Юлиана, но я отказался.

Голос Юлианы был очень пластичен. С напарницей она общалась коротко и как-то сипло, но когда звонил телефон, Юлиана откидывала от уха черные волосы и произносила в трубку раскатистое:

— Добрый день, компания «Вавилон Страхование», приёмная.

Она давала волю своему голосу — так кошка, потягиваясь, выпускает когти. Голос Юлианы не давал осечек. По скользящей улыбке был очевиден момент, когда ей удалось взять собеседника под уздцы.

Её напарница возилась с бумагами и ворчала под нос.

Телефон зазвонил по-другому. Вернее, зазвонил он также, но другим стало лицо Юлианы. Она почти не говорила, только беззвучно соглашалась с невидимым собеседником.

— Я поняла, — подытожила она их разговор.

Юлиана вышла из лабиринта своего стола, придерживая ладонью узкую юбку, и привычным движением открыла двойную дверь в кабинет Бахира Ильсуровича, приглашая меня войти. Она встала в створе наподобие регулировщика, расставив руки и придерживая обе двери. Проходя мимо, я заметил форму её груди.

Её напарница раздраженно перелистывала бумаги.

Кабинет Бахира Ильсуровича оказался предсказуемо большим. Вдоль стен шли полки, на которых стояли безумно дорогие безделушки: корабль внутри бутылки, пара детальных моделей машин и странный арт-объект, похожий на дерево из тонких листов железа. О его острые лезвия уборщицы наверняка порвали немало тряпок.

Ещё я заметил фотографию, на которой Бахир Ильсурович был запечатлен в обществе президента России. Снимок удачно висел напротив входа.

Пока я оглядывался, Шавалеев что-то торопливо дописывал, затем решительно направился ко мне, крепко сжал руку и пристально посмотрел в глаза, как бы оценивая мой внутренний вес.

Иногда спикеры пытаются купить журналистов избыточной вежливостью, что особенно хорошо работает, если спикер высокопоставленный, а журналист — тщеславный. От Шавалеева я ожидал восточных хитростей, возможно, контрастного душа из горьких упреков и неприкрытой лести. Но он не проявил особой ажитации, держался просто и делово, как если бы я был доверенным сотрудником.

— Спасибо, что уделяете время, — сказал я.

Шавалеев сдержанно кивнул и предложил мне сесть. Сам он сел напротив.

Хороший костюм плотно стягивал его фигуру. Казалось, этот же костюм не позволяет ему улыбнуться достаточно широко. Шавалеев казался умиротворенным, но взгляд его был прилипчив.

Юлиана принесла мне чашку кофе (я не просил); Бахир Ильсурович дождался её ухода, выдержал паузу, и заговорил тихим, чуть сипловатым голосом:

— Я получил ваш запрос, — он приподнял со стола лист бумаги. — Мне понятна постановка вопроса. Я считаю вопрос справедливым.

Он произнес небольшую речь, суть которой сводилась к тому, что «Вавилон Страхование» не имеет отношения к изменению статусов упомянутых объектов и рассматривает лишь возможность покупки зданий, которые выставляются на продажу законным путём.

— Я думаю, вопросы о причинах изменения статуса вам лучше адресовать администрации города.

— Спасибо, — ответил я. — Но меня удивляет болезненная реакция ваших сотрудников на мою фотографию…

— Да, я слышал об этом недоразумении, — перебил он. — Наши сотрудники тоже не совсем правы. От лица компании приношу вам извинения.