Уже на обратном пути Лида вдруг отвлеклась от воспоминаний и разом посерьезневшим голосом спросила:

– Вот ты мне как-то совсем недавно обещал, что ни в какую политику больше ввязываться не будешь. А ведь соврал, поди?

– Не соврал. Никаких политических интриг за все прошедшее время я не затевал, – отвечаю возможно более твердым тоном.

– Не затевал, так затеешь! – Жена начинает потихоньку заводиться. – Будто я вас, мужиков, не знаю. Так у тебя, помимо всего прочего, еще и свербит – знания свои в ход небось так и тянет пустить?

– Тянет. – Зачем врать? Только лучше эти знания потихоньку, незаметно так, в своей текущей работе использовать. Тем более что у меня с Феликсом Эдмундовичем, кажется, намечается неплохое взаимопонимание по многим вопросам. Да и Манцев меня за шиворот не держит, не строит из себя большого начальника.

– Вот чую, что и не врешь вроде, а все же чего-то не договариваешь! – в сердцах бросает моя любимая.

– Так не перебивай, дай договорить! – отвечаю ей гораздо более миролюбивым тоном. Невдалеке виднеется хвост очереди на автобус, что дает возможность закруглить этот разговор: – Есть один острый момент впереди, которого никак объехать не получится, и каким-то образом в большую политику влезать все же придется. – Видя явное недовольство на лице Лиды, тут же добавляю: – Обещаю, что первым делом обговорю все с тобой. Но ведь не здесь же об этом речи вести? – Мы уже почти подошли к очереди желающих уехать из Серебряного Бора, и моя бравая чекистка молча кивает.

Во вторник, двадцать шестого мая, мне на работу позвонил Лазарь Шацкин и с гордостью сообщил:

– У меня сегодня в «Комсомолке» большая статья вышла! Как раз на одну из твоих любимых тем – о подготовке кадров для социалистического строительства.

– Хорошо, обязательно посмотрю! – Вот ведь хитрец: ничего мне заранее не сказал и даже не обсудил предварительно.

– Всю субботу и воскресенье над ней сидел, – продолжал рассказывать Лазарь. – Меня в пятницу в ЦК РКСМ Коля Чаплин поймал и говорит: Сырцов из Агитпропотдела звонил и просил дать статью для комсомольцев о новой установке последней партконференции насчет того, чтобы поднажать на дело воспитания новых кадров, – а у тебя, мол, перо бойкое, да и даром, что ли, мы тебя в Комакадемию учиться посылали. Пришлось срочно писать.

Раз такое дело, зря я его поспешил в хитрецы записать. Пойду в наш читальный зал, взгляну, что он там сочинил.

Получив свежий, еще не подшитый номер «Комсомольской правды», листаю страницы. Сначала глаз цепляется за информацию о пуске в понедельник в Москве первой в СССР государственной фабрики канцелярских принадлежностей «Союз». Затем, на развороте, обнаруживаю большой «подвал» под несколько выспренним заголовком: «Битва за знания – битва за социализм». Так и есть, подписано Шацкиным. И что же тут у нас?

«При царизме привилегии имущих классов позволяли выходцам из этой среды получать самое лучшее образование. Напротив, гнет эксплуатации бросал трудящиеся классы в бездну темноты и невежества. Почему образование в руках господствующих классов являлось средством порабощения трудящихся? Потому что обладающий знаниями техник, инженер, управляющий, подкупленный капиталом, неизбежно стоял выше не обладающего знаниями простого рабочего, а рабочему отсутствие знаний мешало скинуть со своей шеи этих агентов капитала и взять управление производством в свои руки.

Социалистическая революция свергла гнет эксплуататоров, но она не может моментально изменить неравное распределение знаний. Поэтому невозможно ставить перед собой задачи социалистического строительства, если одновременно не задаваться целью вырвать монополию на знания из рук представителей прежних господствующих классов. Недаром Владимир Ильич Ленин в своей речи на III съезде РКСМ уделил такое внимание необходимости учиться, овладевать знаниями настоящим образом. Наша важнейшая цель, цель коммунистической молодежи – овладеть знаниями и превратить их из орудия эксплуатации в орудие социалистического строительства!»

Никак не привыкну к нынешнему стилю пропагандистских материалов. По существу все верно, но оставляет привкус политической трескотни. Что же еще Шацкин написал?

«Из того неоспоримого факта, что образование было инструментом господства в руках эксплуататорских классов, некоторые наши излишне ретивые товарищи делают совершенно нелепые выводы. Если их послушать, то все старые специалисты: инженеры, профессура, школьные работники – есть лишь носители буржуазной и мелкобуржуазной идеологии, а потому бесполезны и даже вредны для дела строительства социализма. Эти товарищи забывают о том, что, независимо от того, какую идеологию исповедуют старые специалисты (да хотя бы даже и монархическую), только от них мы можем получить те знания, без которых нам не войти в социалистическое будущее. Слишком мала пока, к сожалению, прослойка специалистов, проникнутых коммунистическим духом, чтобы мы могли презрительно повернуться спиной к старорежимной интеллигенции. Наша задача – не третировать их, соревнуясь в высокомерном комчванстве, а усвоить с их помощью те знания, которые необходимы для построения прочного материального фундамента социализма на основе самой новейшей техники. А пока мы не добились этого результата, на нас лежит обязанность не только учиться у этих специалистов, но и суметь втянуть их самих в решение задач социалистического строительства».

И здесь он, на мой вкус, перехлестывает через край с идеологическими штампами, однако ориентирует комсомольцев в правильном направлении. А, вот тут и конкретные предложения пошли:

«Нам надо покончить с самомнением многих наших товарищей-комсомольцев, которые смотрят на комсомольский билет вкупе с дипломом вуза как на ступеньку в карьерной лестнице, а потому думают не столько о приобретении знаний, сколько о скорейшем обзаведении дипломом. Именно от таких шкурнических, карьеристских элементов исходит «спецеедство», травля старой профессуры и школьных работников. Нам будет принадлежать грядущее, если мы будем опирать свое движение вперед на прочные знания, а не прикрываемое лозунгами верхоглядство. Поэтому считаю своевременным поставить вопрос о резком ужесточении контроля над уровнем реального усвоения знаний учащейся молодежью. Это предполагает отказ от системы коллективной безответственности при сдаче зачетов и экзаменов и возврат к индивидуальной оценке успеваемости учащихся как в школе, так и в вузе».

Смотри-ка, решился! А ведь стоило заикнуться о чем-то подобном среди деятелей Наркомпроса, как меня чуть не затоптали. Даже Крупская не поддержала, хотя во многих вопросах ее удавалось склонить к разумной точке зрения. Ну-ну, посмотрим, как на выпад Щацкина отреагируют комсомольцы и нынешние вершители судеб в педагогическом сообществе. Думаю, буря поднимется нешуточная.

Вечером, когда Лазарь заглянул к нам в Гнездниковский, мои опасения успели полностью подтвердиться.

– В редакции «Комсомолки» и в ЦК РКСМ телефоны оборвали после выхода моей статьи, – рассказывал Шацкин. – Но это пустяки! Это и ожидалось. Любителей драть глотку насчет выдержанной классовой линии и под этот крик обделывать свои делишки у нас хватает.