– Возьми меня за руки, Элиас, – велела она. – И закрой глаза.

Несмотря на ее требовательный тон, я колебался. Заметив мою настороженность, Ловец Душ сжала губы и прыгнула вперед, схватив меня за запястья. Я попытался отдернуть руки, но она, с ее нечеловеческими способностями, оказалась быстрее и только крепче сжала ладони.

Земля подо мной содрогнулась. Я еле удержался на ногах, почувствовав, будто в мой разум распахнулись тысячи дверей: Лайя, рассказывающая мне свою историю в пустыне под Серрой; наблюдения Дарина насчет вопросов Надзирателя; странности Кинана, который смог меня выследить, хотя такое вряд ли кому под силу; веревка, связывающая меня и Лайю, которая порвалась во время песчаной бури…

Ловец Душ впилась в меня черными глазами и впустила в свой разум. Ее мысли перетекали мне в голову, словно поток воды. Затем, сплетя воедино обрывки моих воспоминаний и собственные знания, она раскрыла передо мною всю картину.

– Проклятье. – Я отшатнулся от нее и тяжело опустился на валун. Теперь я наконец все понял. Браслет Лайи – это осколок Звезды. – Кинан… Он и есть Князь Тьмы.

– Видишь, Элиас, какую сеть он сплел, чтобы отомстить? – спросила Ловец Душ.

– Но зачем эти игры? – Я поднялся с валуна и стал расхаживать по утесу. – Почему просто не убить Лайю и не забрать ее браслет?

– Звезда связана нерушимыми законами. Те знания, которые помогли создать ее, были переданы по любви, в полном доверии. – Она стыдливо отвела глаза. – Это старая магия, предназначенная сдерживать то зло, которое можно сотворить с помощью Звезды, – вздохнула она. – Много хорошего она сделала.

– Те джинны, которые живут в роще деревьев… – сказал я. – Он хочет освободить их.

Шэва с тревогой посмотрела вниз на реку.

– Их нельзя освобождать, Элиас. Когда-то джинны были созданиями Света. Но, как и любое живое существо, которого слишком долго держали взаперти, они лишились рассудка. Я пыталась сказать об этом Князю Тьмы, но он не слушает меня. Из всех джиннов на свободе нас осталось лишь двое.

– Мы должны что-то сделать, – выпалил я. – Получив браслет, он убьет Лайю…

– Он не сможет ее убить. Все, кто держал в руках Звезду, пусть даже несколько мгновений, защищены ее силой. Он и тебя не может убить.

– Но я никогда…

«…Не касался ее», – собирался сказать я, пока не вспомнил, как несколько месяцев назад попросил Лайю показать ее браслет.

– Князь Тьмы, очевидно, приказал Надзирателю убить тебя, – сказала Шэва. – Но его рабы среди людей, видать, не такие послушные, как ему хотелось бы.

– Надзирателю дела нет до Лайи, – догадался я. – Он хотел лучше понять Князя.

– Мой король не доверяет никому, – произнесла Ловец Душ. – Комендант и Надзиратель, похоже, единственные его союзники. Он не верит людям. И ничего им не скажет о браслете и о Звезде, чтобы те не придумали способ, как обернуть знания против него.

– А если Лайя погибнет как-то иначе? – спросил я. – Что случится с ее браслетом?

– Те, кто носит осколки Звезды, так просто не умрут, – ответила Шэва. – Звезда защищает их, и он это знает. Но если это все же произойдет, сила браслета исчезнет. И тогда сила самой Звезды станет слабее. Так уже случалось раньше. – Она положила голову на руки. – Никто не знает всей глубины его ненависти к людям, Элиас. Если он освободит своих собратьев, они будут выискивать книжников повсюду и уничтожать их. А затем примутся за остальное человечество. Они безумны в своей кровожадности.

– Тогда мы его остановим, – решительно сказал я. – Надо найти Лайю раньше, чем он успеет взять браслет.

– Я не могу остановить его, – Шэва повысила в нетерпении голос. – Он мне не позволит. Я не могу покинуть эти земли…

– ШЭВА.

Дрожь прокатилась через Лес, и Шэва развернулась.

– Они всё знают, – зашептала она. – И накажут меня.

– Ты не можешь просто оставить все как есть. Я должен выяснить, в порядке ли Лайя. Ты могла бы помочь мне…

– Нет! – Шэва отступила назад. – Я не могу в это ввязываться. Не могу. Неужели ты не понимаешь? Он… – Она тронула шею и поморщилась: – Последний раз, когда я перешла ему дорогу, он убил меня, Элиас. Он заставил меня страдать от медленной мучительной смерти, а потом оживил меня. Он отпустил то жалкое существо, что раньше правило царством смерти, и приковал меня к этому месту в наказание за то, что сделала. Я живу, да, но я – раб Места Ожидания. Он так повелел. Если я вновь пойду против него, то боюсь даже подумать, какую кару он навлечет на меня. Мне жаль, ты даже не представляешь, насколько мне жаль. Но мне не по силам противостоять ему.

Я кинулся к ней в отчаянии. Хотел убедить помочь мне, но она вывернулась из моих рук и помчалась вниз. В считаные секунды она спустилась с утеса и скрылась среди деревьев.

– Шэва, черт возьми! – Я бросился за ней, ругаясь и в то же время понимая, что все бессмысленно.

– Еще не умер? – Как только исчезла Ловец Душ, из-за деревьев появился Тристас. – Долго собираешься цепляться за свое жалкое существование?

Я мог бы спросить его то же самое. Но не стал, потому что на этот раз, вопреки ожиданиям, дух Тристаса не источал злобу. Он стоял, опустив плечи, как будто его тяготило невидимое бремя. Как бы я ни был расстроен, я велел себе проявить внимание к своему другу. Он выглядел измученным и несчастным.

– Скоро буду здесь, – ответил я. – Доживу лишь до Разаны. Это через шесть дней.

– Разана. – Тристас задумчиво наморщил лоб. – Помню, той ночью в прошлом году Аэлия предложила мне пожениться. Я пел всю дорогу домой, и вы с Элен зажимали мне рот, чтобы центурионы не услышали. А Фарис и Леандр несколько недель потом дразнили меня.

– Они просто завидовали, что ты встретил девушку, которая тебя любит.

– Ты защищал меня, – промолвил Тристас. Лес за его спиной притих, как будто Место Ожидания затаило дух. – Всегда защищал.

– От этого зло, что я тебе причинил, ничуть не меньше, – пожал плечами я и отвел взгляд.

– Никто этого и не говорил. – Тристас снова начал злиться. – Но ты не судья, верно? Это мою жизнь ты отнял. И потому мне решать, простить тебя или нет.

Я открыл рот, собираясь сказать, что он не должен меня прощать. Но вспомнил упрек Иззи. «Ты вечно думаешь, что за каждого несешь ответственность. Но мы самостоятельные личности и заслуживаем права принимать собственные решения».

– Ты верно говоришь.

Черт, до чего же трудно было это произнести. Труднее, чем заставить себя поверить. Но когда я это сказал, злость в глазах Тристаса исчезла.

– У тебя остался лишь этот выбор из всех возможных. Прости.

Тристас вздернул голову.

– Это было очень трудно? – Он подошел к краю утеса и посмотрел вниз на Реку Забвения. – Ты сказал, что мне не придется делать это одному.