те и другие принадлежали к одной суперэтнической целостности. В этом смысле эллинская и римская культуры не успели достаточно разойтись, чтобы требовалась специальная и кропотливая деятельность по заимствованию достижений одной культуры в другую, деятельность, без которой это заимствование было невозможным (как, например, у арабов в средние века или в России сейчас). А значит, образованные римляне не считали возможным создавать свою философскую традицию, раз традиция эллинская уже существовала и была для них во многом своей. Потому латиноязычной традиции перевода и комментирования Платона и Аристотеля в Риме не сложилось, если не считать редких эпигонов: Лукреция Кара, Туллия Цицерона. Когда же уровень образования в Риме стал падать, знание греческого стало редкостью, то было уже поздно: отсутствие латиноязычной традиции как раз и помешало дальнейшему развитию философии на римской почве; впрочем, упадок на то и упадок, что высокими умозрениями (какова была «первая философия») в это время мало интересуются. Во-вторых, римляне все же отличались от эллинов в практическую и прагматическую сторону, то есть питали недоверие к разного рода сложным умозрительным конструкциям. Там, где одни изучали поэму, другие изучали законодательство Города. Кроме того, расцвет римской мысли пришелся на упадок эллинской — с I в. до н. э. по начало II в. н. э. К этому времени Платон и Аристотель перестали быть «живыми» даже в Греции, и эллины не могли подсказать римлянам новых ходов мысли. Зато на первом месте была этика, что римляне охотно заимствовали, включая в свою морализаторскоую традицию, сознательно эклектичную. Новый же всплеск теоретического мышления в III в. у грекоязычных неоплатоников и христианских гностиков, в основном, оставался для римлян неизвестным, так как времена двуязычности для них кончились. Заметно, что при классификации философии, предложенной ниже (§§3–11), для эллинской философии в ее старом смысле оставались только две «ячейки»: логика (в составе диалектики) и «божественная философия», то есть теология (конечно, христианская, но построенная к V в. на понятиях античной философии). Собственно, ничего больше от прежней философии заимствовано быть не могло: науки «физического» цикла (космология, география, биология и т. п.) уже отделились от собственно философии, равно как и грамматика с риторикой. Этика ко временам Боэция и Исидора была христианской и в основном не нуждалась в языческой этике, так как этическая направленность была характерна для христианства с самого его начала. Такая узость классификации, конечно, имела для западной философии самые печальные последствия, сделав ее той, какой она является сегодня — либо рассуждениями о самой технике познания (вещь, конечно, интересная, часто строго научная, но все же только «техника»), либо непонятно откуда взявшимися откровениями об устройстве мира и месте человека в нем (с более или менее очевидным подчинением христианской теологии). Эти две классификационные ячейки философии в структуре позднеантичного знания предопределили и два основных источника перевода философских произведений с греческого на латынь — аристотелевский «Органон» и различные неоплатонические идеи. Первый собственно и составил «логику», как одну из наук тривиума; вторые пополняли христианскую теологию (philosophia divina). Что касается теологии, то первоначально христианство не имело ее вовсе, так как было религией угнетенных сословий Римской империи и обходилось простым житейским морализаторством, максимум, этическими обобщениями, которые мы находим повсеместно в Новом завете, если читать его буквально. Затем, во времена апологетики II-III вв. интеллектуальным авангардом христианства были риторы, чьи красивые речи были призваны защищать новое учение, но это была еще христианская «софистика», а не философия. Наконец, в III-V вв. христианство овладело наиболее образованными слоями общества, для которых было недостаточно примитивного морализаторства и которые стремились оформить новое мировоззрение в целостную картину мира. Наиболее яркими из таких интеллектуалов были деятели каппадокийского кружка IV в. (св. Василий Великий, св. Григорий Богослов и св. Григорий Нисский), а свое завершение это направление мысли получило в трактатах св. Дионисия Ареопагита (нач. VI в.). В поисках философского обоснования христианства эти люди обратились к единственной в то время эллинской школе, высокий теоретизм которой мог бы помочь им в этом, — к наследию Платона, а затем и к неоплатонизму. Давно замечено, что «таксисы» и «диакосмосы» мироустроения Дионисия находятся в прямой зависимости от представлений о мире неоплатоников Прокла и Дамаския. Главными переводчиками на латинский язык этих идей стали свт. Амвросий Медиоланский (333–397 гг.), который познакомил латинский мир с трудами каппадокийцев, Марий Викторин и Макробий (IV в.), переводчики неоплатоников, и отчасти Боэций, который при изложении Аристотеля исходил из комментариев Ямвлиха и Прокла. Впрочем, переводились именно неоплатоники. Сам Платон остался для Запада неизвестным, если не считать «Тимея» в переводе и с комментариями Халкидия (которых наш автор не знает, но которые потом читались в Шартрской школе, в XI-XII вв.). Правда, были еще те платонические идеи, которыми напитался главный римский популяризатор греческой философии Цицерон, и которые он изложил в своих эклектических философских трактатах.

331

Жить хорошо — в обоих смыслах, то есть нравственно правильно и житейски благополучно (богато, счастливо, долго). Как это согласуется, не объяснено, но ясно, что с Божьей помощью.

332

Философия состоит из двух вещей: знания и мнения. Начало такому разделению положил Парменид, сын Пирета (540–480 гг.) (Parm., De natura), а утвердил — Платон, у которого оно является общим местом. См., напр., Plat., Resp., VII: 534а sqq.; Arist., An. post., I, 33. Затем Исидор забудет об этом разделении, то есть будет иметь в виду под философией только знание.

333

Само же это название философии на латынь переводится как «любовь к мудрости». Изобретателем этого термина был, как известно, Пифагор (Diod. Sic., X, 10, 1).

334

Видов философии три: одна — естественная, другая — нравственная, третья — умозрительная. Такое разделение приписывают академику Ксенократу (ок. 395–312 гг.). Затем оно было подхвачено стоиками и (с оговорками) эпикурейцами (Sen., Luc., LXXXIX).

335

Один из их семерых мудрецов — «Quid est Athenis et Hierosolymis?.. Institutiones nostrae — a porticu Solomonis!» Фалес, сын Эксамия, из Милета (ок. 640 или 624–546 гг.) — греческий философ, математик и астроном, представитель ионической натурфилософии. Считается первым греческим философом. Известные нам натурфилософские воззрения Фалеса сводятся, во-первых, к утверждению, что первооснова всего сущего есть вода, а во-вторых, что все полно божеств (одушевлено). «Семь мудрецов» — ряд авторититных греческих мыслителей и государственных деятелей VII и VI вв., отличавшиеся практической жизненной мудростью и глубоким государственным умом. В более