Затем он провел Мелию и ее спутников в небольшую комнату, которая в отличие от прочего увиденного Эйрин в храме Манду была до отказа заполнена всевозможными вещами. Стены уставлены шкафами и книжными полками, плотно набитыми и плотно скрученными свитками пергамента. Посреди комнаты стояли стол и табурет. На столе во множестве располагались корзинки с писчими перьями и склянки чернил, а также лежал лист пергамента, залитый чернилами из опрокинутой чернильницы. Написанного на нем было почти не разобрать.

— Это… это комната Орсита, — произнес Ландус, пытаясь подобрать нужные слова. — Он был всегда таким аккуратным в том, что касалось летописей. Орсит любит… то есть любил разные истории.

В тускло освещенной свечами комнате Ландус неожиданно показался Эйрин хрупким и изможденным, и к тому же каким-то постаревшим. Стало ясно, что он любил и почитал Орсита. Немного подумав, Эйрин подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Мне очень жаль, Ландус, — сказала она.

Юноша удивленно посмотрел на нее и кивнул. По его губам скользнула благодарная улыбка:

— В конце концов, все это не минует и нас. Орсит прожил долгую счастливую жизнь. В то время как мы пытались отрицать это, за последний год он сильно сдал. Ужасно, но в этом, видимо, нет ничего удивительного.

Фолкен приблизился к столу:

— Он находился здесь, когда ты обнаружил его? Ландус кивнул:

— Несколько человек слышали крик Орсита. Я находился в коридоре, так что прибежал сюда первым. Однако когда я оказался в этой комнате, он уже не дышал. Скорее всего остановилось его больное сердце. Он успел как-то коротко крикнуть. Думаю, он не очень страдал.

— Мне следовало бы пораньше прибыть в Таррас, — сказала Мелия. — Я могла бы подольше пообщаться с ним. Я не знала, что у него было слабое сердце.

— От этого знания вряд ли было бы легче, сударыня.

Все разом посмотрели на Даржа. Рыцарь, опустившийся на колени в углу комнаты, резко выпрямился.

Мелия удивленно посмотрела на него и сказала:

— О чем ты говоришь?

— Причина смерти Орсита — вовсе не его слабое сердце, — ответил рыцарь.

— Дарж, сейчас не время для шуток, — нахмурился Фолкен. Эмбарец удивленно поднял бровь и бард понял, что произнес что-то не то.

— Ты что-то нашел, Дарж, верно? — подбежала к нему Эйрин. — Что же?

Рыцарь вытянул вперед руку. На его ладони лежал сверкнувший в тусклом свете канделябра золотой паук.

Фолкен сидел за столом, изучая забрызганный чернильными кляксами лист пергамента. Мелия безмолвно стояла за его спиной, отказавшись садиться. Она пребывала в огромном напряжении и напоминала скульптурное изображение Манду, стоявшее в главном помещении храма. Однако в ее глазах не было и следа той безмятежности, которая отличала Вечноугасающего Манду. Ее взгляд свидетельствовал о том, что богиня напугана.

— Вы уверены в том, что это Сиф убил Орсита? — спросил Ландус. Он изо всех сил пытался сдержать нервную дрожь.

— Дарж связал все воедино, — ответила Лирит. — Все улики указывают на то, что убийца — Сиф. — Она указала на лежавшего на столе золотого паука. — А вот он устранил все наши былые сомнения в этом.

— Мне кажется, это какой-то яд, — сказал Дарж. — Ты сообщил нам, Ландус, что не заметил на теле Орсита никаких ран. Так что скорее всего причина смерти — яд.

— Может быть, — печально согласился юноша. — Но почему же Сиф решил сделать Орсита своей первой жертвой?

— Я думаю, все по той же причине, — ответил ему Фолкен. — По той же причине, по которой убил других жрецов и попытался лишить жизни Лирит. А не просто для того, чтобы посеять хаос в стенах Этериона. Сиф боялся, что кто-нибудь узнает о том, чем он занимался. — Бард указал на залитый чернилами лист пергамента, и все подошли к нему ближе. — Я не думаю, что это обычная храмовая летопись. Нет, Ландус, мне думается, что это личный дневник Орсита.

Ландус кивнул:

— Вполне возможно, Орсит действительно вел дневник. Фолкен взял со стола лист пергамента.

— На нем невозможно что-либо прочитать, однако надеюсь, что кое-что разобрать все-таки удастся. Вот, например, ясно различимы слова «тьма внизу», а здесь, чуть ниже, стоит слово «смерть». А еще ниже, в самом низу, постойте-ка… «что пауки придут снова».

Мелия сделала еще один шаг вперед.

— Мне кажется, пришло время наведаться к Сифу в гости!

Через несколько минут они уже стояли на ступеньках, ведущих в храм бога-паука. Он находился недалеко от храма Манду, и юный послушник быстро привел их туда. Ни у кого даже не возникло мысли посоветовать Ландусу не ходить вместе с ними. Лицо его было преисполнено такой же решимости, что и лицо Мелии.

Тогда как большинство храмов Второго Круга высечены из глыб белого мрамора, камень, из которого сложены стены храма Сифа, был серого цвета и светился в лунном свете. Двери — массивные и украшенные инкрустацией из оникса, были надежно заперты.

— Что-то мне подсказывает, что жрецы Сифа не слишком настроены отвечать на вежливый стук в дверь, — произнес Фолкен.

— Тогда нам придется войти внутрь без их разрешения, — зловеще проговорила Мелия.

С этими словами она подскочила прямо к дверям и подняла руки высоко над головой. Эйрин сначала подумала, будто ей показалось, но затем поняла — все было именно так. Хрупкую фигурку Мелии окружило лазурное свечение.

— Откройся! — приказала богиня.

Ее руки вспыхнули огнем. Раздался раскат грома. Как будто от удара исполинского кулака двери слетели с петель и с грохотом упали внутрь.

Происшедшее удивило даже Фолкена, а уж он немало повидал на своем веку.

На землю медленно опускалось облако пыли.

— Заходим! — сказала Мелия и шагнула в образовавшееся отверстие.

Храм Сифа был огромен. Темный свод подпирали десятки колонн, высеченных из того же серого камня, что и стены. С потолка свисали гобелены, сотканные из какой-то серебристой ткани. Они напоминали клочья паутины. В самом центре храма, на мозаичном полу, инкрустированном ониксом, из огромного круга расходились лучами восемь гигантских рук.

Это не руки, Эйрин. Это символ паука — огромного черного паука.

В храме находились жрецы, но разглядеть их всех было невозможно, потому что они поспешно спасались бегством. Вскоре в храме не осталось никого, за исключением шестерых путников.

— Что-то подсказывает мне, что они все были не в настроении и не захотели поболтать с нами, — проговорил Фолкен.

— Трусы, — презрительно сказала Мелия.

Ландус не сводил с нее удивленных и одновременно восхищенных глаз. На его лице также читался явный испуг. Эйрин догадывалась, какие чувства сейчас испытывает юноша. Не каждый день можно увидеть бывшую богиню в действии.