— Задержите этого человека! — крикнул он, вложив в крик всю силу изнуренных легких. — Хватайте его!

Горький, горячий дым опалил горло, и инспектор, закашлявшись, согнулся пополам. В следующее мгновение его вырвало. Беспомощный, он мог лишь провожать глазами убегающего Профессора.

— Прыгайте на брезент, и все будет в порядке!

Крик донесся снизу. Шестеро пожарных растянули черный брезент и приготовились принять Кроу и Холмса.

— Вы первый, — выдохнул Холмс. — Прыгайте же.

Кроу встал на подоконник и прыгнул.

Несколько минут спустя они с Холмсом уже стояли в нависшей над площадью дымной пелене, под разлетающимися щепками и мусором. Зрителей отодвинули, и пожарные смело вступили в схватку с огнем, чтобы спасти соседние здания и весь квартал от полного уничтожения.

— Это я виноват. — Кроу посмотрел в черное от сажи лицо Холмса. — А ведь мы почти взяли его.

— Придет еще наше время. — Холмс положил руку на плечо инспектора. — Я виноват не меньше вашего, но не будем отчаиваться. Есть у меня чувство, что мы еще услышим о Мориарти. — Он нахмурился, обеспокоенный чем-то. — Кроу, вам ведь наверняка придется принимать какие-то официальные меры в отношении той женщины в Мейда-Вейл.

Инспектор кивнул и тут же снова закашлялся — легкие, казалось, вот-вот лопнут.

— Отнеситесь к ней помягче, Кроу.

В другом конце города, в Бермондси, Мориарти провел ладонью по кожаному переплету дневника. Секретные архивы он доставил сюда в свой прошлый приезд, как будто предчувствуя несчастье. По губам скользнула улыбка. Жаль, что вместе с дневниками не захватил Жан-Батиста Греза и «Мону Лизу».

Глядя на книжицу, Мориарти с грустью подумал, что страницы, отведенные для Холмса, так и не получилось перечеркнуть. С другой стороны, все могло закончиться гораздо хуже. По крайней мере его люди целы, и ему удалось восстановить контроль над криминальным миром Франции, Германии и Италии. Завтра все продолжится, и будет идти своим чередом, а потом наступит время.

Он еще встретится лицом к лицу с Энгусом Маккреди Кроу и Шерлоком Холмсом.

В голове уже выстраивались лабиринты новых интриг. Мориарти подошел к окну. Далеко, на востоке, за черными от сажи крышами и шпилями, бледнеющее небо возвещало приход еще одного дня. Где-то там в этот самый момент его люди, мужчины и женщины, уже делают свое дело, гордые тем, что служат ему, согласные с его методами, довольные своей принадлежностью к семье Профессора.

Envoi[73]

В книге регистрации браков и крещений церкви Святого Эдмунда, Бермондси, большой интерес представляют три записи, сделанные в субботу, 14 августа 1897 года:

Брак между Гарольдом Уильямом Алленом и Полли Пирсон.

Крещение Уильяма Альберта Спира.

Крещение Артура Джеймса Мориарти.

Свежая кровь для семьи Профессора.

Дневники Мориарти и хроники доктора Джона X. Уотсона

Эти записки будут интересны, главным образом, тем, кто посвятил себя изучению жизни и деятельности мистера Шерлока Холмса и его хроникера, доктора Джона X. Уотсона. Добавить их сюда меня подвигли голоса — к счастью, немногочисленные — несогласных, прозвучавшие на фоне одобрительного хора, которым была встречена публикация первого тома архивов Профессора — «Возвращение Мориарти».

Меня удивили и шокировали те, кто оперировал такими аргументами — «Ерунда, этого не могло быть!» или «Чушь!» Выражаясь таким образом, эти люди демонстрируют отсутствие внимания к теориям и практике самого мистера Холмса.

Возражение критиков можно свести к следующим пунктам:

1. Отрицание возможности того, что в семье Мориарти были три брата по имени Джеймс.

2. Странное и нелогичное неприятие того факта, что профессор Мориарти является своеобразным «Крестным отцом» XIX века, обладавшим глубокими познаниями в преступной среде (в том числе знаниями по части викторианского арго).

3. События у Рейхенбахского водопада.

4. Комментарий Холмса, сделанный через несколько лет после инцидента у Рейхенбахского водопада, в котором упоминаются «покойный профессор Мориарти… (и)… ныне здравствующий полковник Себастьян Моран».

Во всем, что не касалось неоспоримых фактов, имеющих отношение к реальным преступлениям, я опирался единственно на так называемые «Дневники Мориарти» и частные бумаги Энгуса Маккреди Кроу. Я не пытался внедрить в текст Мориарти собственные выводы, однако же по меньшей мере два человека предположили, что вся история событий у Рейхенбахского водопада, представленная в версии Мориарти, есть целиком моя выдумка.

Категорически возражаю.

Во-первых, вопрос о трех братьях Мориарти, каждый их которых носил имя Джеймс. На мой взгляд, свидетельства достаточно ясны. В пяти записках доктора Уотсона упоминаются профессор Мориарти, мистер Мориарти, Профессор и профессор Джеймс Мориарти («Долина страха», «Его прощальный поклон», «Пропавший регбист», «Последнее дело Холмса» и «Пустой дом»); полковник Джеймс Мориарти упоминается в «Последнем деле»; а о третьем брате, станционном смотрителе где-то на западе страны, говорится в «Долине страха».

По-моему, холмсоведы всегда скептически относились к предположению о том, что в семье Мориарти могло быть три брата с одинаковым именем Джеймс. «Дневники Мориарти» решают эту проблему. Возможно, имя Джеймс — на самом деле фамилия или второе имя. Мориарти ясно дает понять, что три брата называли друг друга по-разному — Джеймс, Джейми и Джим. Мориарти утверждает, что он — младший из братьев, с ранних лет ступивший на кривую дорожку; что, снедаемый завистью к научным успехам старшего брата Джеймса, он в конце концов подставил и убил его, а потом, став мастером перевоплощения, принимал облик Джеймса Мориарти-старшего, дабы произвести впечатление на своих преступных соратников. Мне такое объяснение представляется вполне логичным, а вот мистер Холмс поддался-таки обману.

Во-вторых, вопрос о Мориарти как некоем «Крестном отце» девятнадцатого столетия, предводителе огромной криминальной армии, человеке, хорошо знавшем преступный мир, его методы и язык. Здесь все еще яснее. В «Последнем деле» Холмс говорит о Профессоре как о «могучей организующей силе, действующей наперекор закону». Он упоминает о причастности Мориарти к самым разным криминальным деяниям, «будь то подлог, ограбление или убийство». Более того, Холмс характеризует своего врага как «Наполеона преступного мира… организатора половины всех злодеяний и почти всех нераскрытых преступлений в нашем городе… гения, философа… человека, умеющего мыслить абстрактно. Он сидит неподвижно, словно паук в центре своей паутины, но у этой паутины тысячи нитей, и он улавливает вибрацию каждой из них. Сам он действует редко. Он только составляет план… (Если верить записям из секретных архивов Мориарти, это не совсем так, хотя планирование и впрямь было его главным занятием)… его агенты многочисленны и великолепно организованы…» И так далее в том же духе. Что в этом описании такого невероятного? Разве все эти элементы организованной преступности не видны сегодня? И разве трудно представить, что организатор и гений криминального подполья разговаривал со своими приспешниками понятным им языком (см. Глоссарий) и пользовался принятыми среди них методами?