Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это заявление говорило о высоком подъеме и являлось призывом к борьбе до крайности с волей противника уничтожить нас. О, если бы это стало действительностью!
V
21 ноября 1916 года император Франц-Иосиф почил вечным сном. Им объединялись все народы двуединой монархии. Правда, новой жизни он не смог вдохнуть в нее. Для этого советники, которых он себе избрал, не были достаточно сильны. Он был верным другом союза, хотя и не смог никогда забыть 1866 года, когда Пруссия и Австрия боролись за гегемонию в Германии.
В начале апреля 1916 года в Ковно праздновался 50-летний служебный юбилей генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга. Я сказал краткую речь и упомянул при этом, что генерал-фельдмаршал в первый год своей службы принимал участие в походе 1866 года. Как только мои слова были где-то напечатаны, имперский канцлер фон Бетман написал, что моя речь произвела в Вене неприятное впечатление, так как я упомянул в ней про поход 1866 года. Он просил меня помешать ее воспроизведению. Это оказалось невозможным. Отношение двора в Вене так же поразило меня, как и письмо из Берлина. Поход 1866 года оставил глубокое впечатление на императоре Франце-Иосифе. Он потерял тогда веру в свою армию и никогда больше не мог всем сердцем отдаться ей, хотя и работал для нее и высоко держал старые традиции единой армии.
Его кончина была для нас невозместимой потерей. Убитый наследник эрцгерцог Франц-Фердинанд не был тем деятельным человеком, каким его так часто считали. Фактически он по натуре был человеком колеблющимся и нерешительным и никоим образом не был другом Германии. Его величество германский император положил много труда на то, чтобы повлиять на него и его супругу в смысле более дружелюбного отношения к Германии. Его смерть была трагична, последствия его убийства стали роковыми; оно привело Австрию через четыре года войны к тому состоянию, которое русские – инициаторы войны – поставили себе целью; правда, Россия сама при этом погибла. Убитый наследник не был тем человеком, который мог бы после смерти престарелого императора сохранить бразды правления двуединой монархии в своих руках. В течение войны центробежные силы слишком возросли. Повсюду господствовала неурядица; дух народа и войска во многих местах был плох. Усталость от войны росла, жажда мира все увеличивалась. Нужен был особенный человек, чтобы возвратить двуединой монархии волю к войне и вдохнуть новую жизнь в австро-венгерскую армию.
В первый раз я видел императора Карла, в бытность его эрцгерцогом, в декабре 1914 года. Он производил необыкновенно юное впечатление. В начале ноября 1916 года я снова встретился с ним; он развился и стал мужественнее. По военным вопросам он высказывался очень ясно. Однако бремя его высокого положения делалось ему не под силу. Он проникся беспокойством. Он стремился ко многому и многим во многом уступал. Он понимал внутренние политические трудности двуединой монархии, думал о союзе народов Австрии с домом Габсбургов во главе, но не думал в то же время побудить Венгрию вести менее эгоистическую политику и заставить ее уничтожить препятствие для вывоза продовольствия в Австрию. Характерным для его образа действий было помилование чешских вождей, которые открыто выступали против монархии. Этот акт обнаружил его боязнь чешского движения и всю слабость правительства и монархии. Единственным последствием этого было оживление сепаратистских стремлений народов и сильное недоверие немцев, верных своему старому императорскому дому. Армия также была оскорблена в своих чувствах, и прежде всего опять-таки немецкие офицеры и солдаты, сражавшиеся с давно испытанной храбростью за свою династию и двуединую монархию. Бесконечно много их немецких братьев полегло на кровавом поле из-за перехода чехов на сторону врага.
Император не был убежденным сторонником союза, но был верен Германии. Он хотел мира; но стремясь ускорить его, он в письмах к своему шурину принцу Сиксту зашел слишком далеко.
Император Карл уделял особенно много внимания своим обязанностям верховного военачальника австро-венгерских армий. По его желанию постановления о верховном военном руководстве четверным союзом были изменены и несколько ослаблены. Он не был солдатом по натуре, но все-таки хотел отдать армии свои лучшие силы.
У императрицы Циты, имевшей большое влияние на своего супруга, были ярко выраженные политические симпатии. К сожалению, она была настроена против нас и находилась в руках клерикалов, которые не были нашими друзьями.
Министром иностранных дел сделался граф Чернин, умный и светский человек, образованный и любезный, стоявший много выше господ из Вильгельмштрассе. Но в общем он шел теми же путями, как и имперский канцлер в Берлине. Он искал мира, но только сообща с Германией. Он был верен нам, это мы должны за ним признать. При этом он проявил себя очень горячим и необыкновенно умелым защитником интересов двуединой монархии. Со своим государем он держался со спокойной уверенностью. Несмотря на это, он покрывал помилование императором чехов и его неясную национальную политику. Он остался на своем посту, хотя не одобрял указа, который, являясь признаком начинающегося распада двуединой монархии, должен был затруднить мир и укрепить надежды Антанты на победу.
Я лично чувствовал к графу большую симпатию и охотно беседовал с ним. К