Ральф Хилдбер попросил профессора поторопиться с изготовлением двух мощных генераторов ГМП, мотивируя свою просьбу сложным положением в столице.

— За сколько недель вы сможете их сделать? — спросил он, глядя пристально в глаза профессору.

— Когда мы получим субсидии от Пентагона?

— На этой неделе фирме «Хименс и Электроника» будут переведены 120 миллионов долларов.

— Я думаю, что за месяц мы управимся, включая и наладку ГМП, — ответил Хименс.

— Вы настоящий американец, мистер Хименс, — сказал президент, похлопывая профессора по плечу. — Такие парни всегда приносили пользу отечеству.

— Благодарю вас, господин президент, — сказал профессор и чуть не прослезился.

Ральф Хилдбер умел говорить трогательные слова. Это осталось у него, по‑видимому, еще от предвыборной кампании. И сейчас он тоже встал, прошелся по кабинету и пустился в риторические речи. Он говорил почти как вождь, говорил о том, что им всем нужно лучше работать, что им всем нужно потуже затянуть пояса. Он жаловался, что нация захирела, а вот раньше было, вот их деды и прадеды как работали, это они все создали в Америке. А теперь обыватель обленился, оброс жиром, как снаружи, так и изнутри, что его нужно оживить, всколыхнуть. Что вот раньше были построены такие космические корабли, такие базы на Луне и на Марсе, что раньше народ думал о мощи государства, о его престиже, а теперь обыватель замкнулся в своем мирке, в своих заботах, в своих душевных переживаниях, мелких, без государственного размаха, что теперь уже никто не способен на трудовой подвиг, на самопожертвование…

При последнем слове профессор изобразил из себя какого‑то не то полуидиота, не то кретина, проревел как бык: «Ну, не знал, не знал, господин президент!» — и, наверное, немножко переиграл.

И президент заткнулся со своей проповедью, взглянул на часы, сказал, что его ждут важные дела, пожелал фирме Хименса процветания на благо Соединенных Штатов, на благо самого демократического государства в мире. И его слова, будто поддерживая и приветствуя, сопровождались долетавшими сюда из парка автоматными очередями, долетавшими откуда‑то со стороны памятника Джефферсону.

— Опять какой‑то террорист пытался взорвать памятник, — сказал президент, пожимая на прощание руки профессора и Тони Эдкока.

* * *

Уже в самолете профессор почувствовал, что отломил слишком большой кусок от пирога, называемого «финансы военно‑промышленного комплекса», что этим куском можно и подавиться. Договоры связали его по рукам и ногам. Особенно не понравился ему договор с ЦРУ. В пунктах того были не совсем приятные условия, разные требования о соблюдении тайны, о благонадежности персонала фирмы «Хименс и Элекроника», о соответствии их политических взглядов общему делу страны. Еще ему там вручили массу анкет, их следовало заполнить служащим его фирмы, ответить на ряд вопросов. И если они не нравились ему, то, думал Хименс, вряд ли и понравятся его сотрудникам. И опять придется их уговаривать, опять, видимо, придется устроить в спецзале совещание, опять, как всегда, начнет возмущаться этот круглик, Грегори Волкер.

Что‑то уже стало не так у него на душе, что‑то уже стало не так у него в голове, уже куда‑то начала исчезать та его раскованность, тот его бесшабашный подъем демосного духа, сил, порыва, которые были до заключения договоров. И хотя он сам стремился заполучить на нужды своей фирмы как можно больше денег, но с получением их он чувствовал, что из него что‑то постепенно уходит, выветривается, что‑то естественное, бесшабашное, людское. Он понимал, что теперь втягивается и сам вместе со своей лабораторией в этот государственный круговорот, в этот стремительный бег, в эту суетную катавасию, названную в мире бизнеса «борьбой за выживание», и что его чистой науке теперь придется уже как‑то отойти в сторону, потесниться.

События в стране начали разворачиваться как‑то уж слишком быстро и совершенно по непредвиденному заранее плану. Кто‑то распространял слухи, что «Вдовушка» их не уничтожена, что она жива, но сейчас скрывается где‑то в другом месте. И мнение общества на это явление разделилось диаметрально противоположным образом. Круглики возмущались, неистовствовали. Квадрики же наоборот, восхищались, степенно посмеивались.

И в городах, словно и туда докатились бурные весенние потоки, сбежавшие с гор, вспыхнули волнения, демонстрации, шествия, митинги. Одни требовали правды, требовали отчета у правительства, другие же противились. То там, то здесь возникали стычки кругликов с квадриками. Масла в огонь раздора подлила еще больше и пресса.

Восемнадцатого апреля в газете социалистов «Нью рипаблик» была тиснута статья, подписанная инициалами «Т. Л.» под названием «Наркотики и первый помощник президента Вито Фелуччи». С фотографии смотрел улыбающийся Филипп Кланг, владелец бара в Майами, пожимающий руку Вито Феллучи. На другом снимке была запечатлена яхта «Кристина», принадлежавшая, как утверждает автор, Клангу. Поодаль от нее хорошо проглядывались туши китов, облепленные какими‑то резиновыми мешками, люди в лодке. И ниже приводились данные, говорившие о связях людей Ральфа Хилдбера с контрабандистами и торговцами наркотиками. И в этих мешках, что вы видите на снимке, сообщал неизвестный «Т. Л.», находятся наркотики.

Появление этой статьи вызвало шоковое смятение среди боссов партии «Сильная нация». «Нужно заткнуть им глотку!» — посетовал директор ФБР крошка Берни Шенк. Были направлены заявления в суд о привлечении газеты к ответственности за клевету на помощника президента и взыскания с нее штрафа в размере десяти миллионов долларов. Статья обсуждалась на заседании конгресса. Конгрессмен Альберт Скотт, член республиканской партии, потребовал создать комиссию по расследованию дела Вито Фелуччи. Его поддержали.

Спустя два дня в «Нью‑Йорк таймс» была опубликована статья сенатора Р. Джонсона — «Как был избран президент?» Сенатор приводил ряд фактов, свидетельствующих об использовании для массового облучения генераторов ГСД в предвыборной кампании Ральфа Хилдбера. На фотографиях, сделанных в Техасе, были засняты фургоны несуществующей телекомпании Кей‑кей‑си с излучателями биоволн на крышах. Почти рядом, на трибуне, выступает с речью Ральф Хилдбер. В той же статье приводилось интервью с Альбертом Тэйнером, крупным специалистом по созданию ГСД в лабораториях военно‑морской базы № 23. Тот, отвечая на вопросы корреспондента, подтвердил, что они собирали и монтировали генераторы ГСД на базе фургонов по заказу губернатора Ральфа Хилдбера, как передвижные средства по борьбе с преступностью. «Воздействуя на умы избирателей и выборщиков своими биогенераторами, партия «Сильная нация» вынудила жителей штата Техас поддержать кандидатуру Ральфа Хилдбера», — подытожил весь материал статьи сенатор Р. Джонсон.

Разразился очередной правительственный скандал. Начали всплывать некоторые нарушения в избирательной кампании Ральфа Хилдбера. Но это не было таким страшным, как та статейка о наркотиках. Всегда после выборов потерпевшие поражение еще долго машут кулаками, и к этому почти уже все привыкли, хотя и делают вид, что сильно возмущены, что они, дескать, разберутся во всем, накажут виновных и примут соответствующие меры. Но хлестанул снова газетный взрыв, хлестанул как тот длинный ковбойский кнут, больно ударяя кончиком по лицу, хлестанул громко, да так, что этот звук был услышан и за пределами Штатов, и чуть не вызвал международный скандал.