Но он существует, и его поют на официальных церемониях. В тексте Основного закона он напечатан на первой странице. Однако он так же искусствен, как и национальный праздник. Ни тот, ни другой не завоевали сердце народа. Мы не можем считать первоосновой как национальный гимн и национальный праздник, так и выраженные в них идеи.

Свобода в Федеративной Республике. Критики говорят, что в моей книге слишком слабо отражено то, как в действительности обстоит дело со свободой в Федеративной Республике. Отвечаю. Эта книга имеет смысл лишь в том случае, если исходить из предпосылки, что еще существует свобода, и книга предостерегает от потери ее. В дополнение я ограничусь некоторыми примерами.

Свобода печати. Она не зависит от вмешательства государства и от цензуры. Она, вероятно, находится в зависимости от круга своих читателей. Она может отчасти подчиняться скрытым ограничениям, идти на компромисс – в разных газетах по-разному, но это должно происходить не по указанию, а в результате «самоцензуры». Я не могу выносить категорического суждения. Наверное, очень интересно быть информированным в этой области.

Свидетельством свободы печати является не только существование журнала «Шпигель», хотя он и не добился наказания тех, кто незаконно действовал против него, но и то, что он продолжает без всяких ограничений свою информационную и критическую деятельность, необходимую для Федеративной Республики. Доказательство наличия свободы – и в той буре возмущения, которая охватила почти всю немецкую печать, пришедшую на помощь «Шпигелю».

Существует, хотя и подвергается угрозе, свобода на телевидении и на радио, которыми руководят благоразумные интенданты. Однако свобода здесь быстро утрачивается. Подкомитет Северогерманского радио вынес публичное порицание руководителю «Панорамы» п. По его мнению, не следовало включать в передачу одного интервью. Печать не реагировала на это грубое вмешательство в свободу выражения мнения. Издательства свободны печатать все, что хотят.

Далее. Хотя некоторые приговоры судей вызывают недоумение, они, видимо, исключение; в целом судьи надежны. Естественно, здесь, как и в других профессиях, еще существует недоверие, потому что среди судей все еще много национал-социалистов. Я только что прочел в газете, что прокурор, который вел процесс по делу брата и сестры Шолль, сейчас занимает пост судьи. Неужели это правда?

Я не касался также вопроса о том, в какой мере в правовом государстве ведется солидная административная работа. В то время как политика не «функционирует», эта административная деятельность, кажется, функционирует. Правда и гарантии в частной сфере, видимо, в значительной мере обеспечены.

Теперь коснусь вопроса, которого еще не затрагивал. То, что у нас, вопреки боннскому правительству, которому я уже давал характеристику, в общем-то удивительно хорошо идут дела в повседневной жизни, объясняется тем, что мы не централизованное, а федеративное государство. Земельные правительства исправляют то, что портит федеральное правительство.

Их слова и дела нередко убедительны, результаты их деятельности – удовлетворительны. Они обеспечивают непрерывность разумного управления. Они не стремятся в Бонн, напротив, они сознают свои реальные задачи и фактические достижения. Лучшие из них понимают, что в Бонне они затерялись бы. (Если в Бонне и проводится непрерывная и большая законодательная работа, то это делает министерская бюрократия с участием комиссий.)

Политические деятели земельных правительств благодаря своим чисто административным задачам занимают такую позицию, что многие из них и как личности кажутся более добропорядочными, солидными, достойными доверия, чем боннские политики. Для нас и сейчас многое значат имена умерших: Эрнс Рейтер, Кайзен и др. Ныне здравствующих земельных министров и бургомистров я не называю.

Конечно, и землям, и городам угрожают исходящее из Бонна зло и последствия его политики. Да и сами они, если взять, например, финансы, не так уж безупречны, а подчас столь же безалаберны, как и центральное правительство. Однако уже тот факт, что они существуют и несут определенную ответственность, – реальная основа для Федеративной Республики. И они тоже в немалой степени служат опорой фактической свободы.

Легальная революция. Невозможно отрицать существования в Федеративной Республике тенденций к олигархии партий, к авторитарности, к диктатуре. Словом «тенденция» мы хотим сказать, что так не должно быть. Чем яснее граждане Федеративной Республики будут видеть эти тенденции, тем больше вероятность, что они не станут действительностью. Напротив, нужно остановить и прекратить процесс прогрессирующей утраты свободы. Вопрос стоит так: что могут сделать немцы в политическом отношении?

Первый ответ: преобразовав партии, действовать через них. Да, но если, как говорят мои критики, я не считаю партии достойными доверия, то такой путь исключен. Это неверно. Небольшое партийное меньшинство, по своей натуре враждебное народу и включающее в себя олигархию партий, занимает почти господствующее положение.

Враждебное народу? Многие политики получили широкую известность в народе – это Аденауэр, Эрхард, Олленхауэр, Венер, Брандт, Штраус и др. Однако это еще не значит, что внутренне они близки к народу. Ближе всех, пожалуй, был Олленхауэр, а также творец «экономического чуда» Эрхард.

Я вовсе не отрицал партий, как это ставят мне в упрек некоторые критики, а просто пытался показать существующее положение в партиях. Вполне позволительно пробуждать недоверие к партиям, усиливать, разжигать его у самих членов партий, чтобы партийная молодежь изнутри влияла на них. Ведь партии не являются чем-то окончательным. Они могут изменяться.

Второй ответ: можно действовать не только через партии. Существуют возможности и вне партий. Нужно использовать свободную инициативу, которая исходит от народа и которая дана ему конституцией. Если свободная инициатива не используется, в этом большая политическая вина подавляющей части нашего народа. Сам народ должен искать способы участия в политической деятельности. Нужно использовать реально существующие свободы. Я перечислю некоторые из них.

1. Политические группы в среде населения, которые не являются партиями, создаются, прежде всего начиная с самых маленьких групп, на основе свободных личных взаимоотношений. Они стремятся к политическому самовоспитанию в коллективе и равны между собой. Однако при этом невольно выделится тот, кого можно назвать первым среди равных. В силу своей способности оценивать политическую обстановку, выносить суждения, будучи серьезным как человек и как политик, он становится вождем. У вождя такого типа есть свои особенности. Он убеждает, а не уговаривает или подчиняет. Его сила – в неспособности отказаться от всех средств интеллектуального, подавляющего демонстративного насилия. Он не тот вождь, которому повинуются из-за его магических качеств, за которым люди идут из темных, тайных побуждений. В свободной политической атмосфере, где развиваются сильные натуры вождей, нет места магическому. Этими качествами не обладали и к ним не стремились ни Черчилль, ни Кеннеди.

Слабость групп политического самовоспитания заключается в том, что они еще не ставят перед собой никакой практической политической цели. Они занимаются самовоспитанием, но еще