— О'кей.

Он пристально взглянул ей в глаза.

— Малин, я надеюсь, что смогу на тебя в этом положиться.

— Я никому не скажу ничего из того, что мы с тобой сегодня обсуждали. Даже Антону. Ты не просто мой шеф — я тебя уважаю и не хочу подвести.

Микаэль кивнул.

— Прости, пожалуйста!

— Хватит извиняться!

Он рассмеялся, но тотчас же стал серьезным:

— Я убежден, что в случае надобности она убила бы его, чтобы меня защитить.

— О'кей.

— Но в то же время я считаю ее психически нормальным человеком. Пускай необычным, но совершенно нормальным. Просто она руководствуется какими-то своими побуждениями. Она взялась за клюшку по необходимости, а не ради собственного удовольствия. Для того чтобы убить, ей требуется серьезная причина — грозящая опасность, словом, что-то должно ее спровоцировать.

Он снова погрузился в задумчивость. Малин смотрела на него и терпеливо ждала.

— Я ничего не могу сказать о ее опекуне. Я ровно ничего о нем не знаю. Но я даже представить себе не могу, чтобы она убила Дага и Миа. Мне в это не верится.

Наступило долгое молчание. Взглянув на часы, Малин увидела, что уже половина десятого.

— Поздно, мне пора домой, — сказала она.

Микаэль кивнул:

— Мы с тобой потратили целый день. Завтра с утра опять начнем думать. Нет, оставь посуду, я сам ее вымою.

В ночь на Пасхальное воскресенье Арманскому не спалось, он лежал и слушал сонное посапывание Ритвы. Он тоже никак не мог разобраться в этой драме. В конце концов он поднялся, надел тапки и халат и вышел в гостиную. Там было прохладно, и он положил несколько полешек в камин, откупорил бутылку легкого пива и сел перед окном, за которым открывался вид на воды Фурусунда.

Итак, что же ему известно?

Драган Арманский с уверенностью мог утверждать, что Лисбет Саландер — человек странный и непредсказуемый. В этом не было никаких сомнений.

Он знал, что зимой 2003 года что-то случилось — тогда она вдруг бросила работу у него и исчезла, устроив себе отпуск на целый год. Он тогда думал, что ее отсутствие имеет какое-то отношение к Микаэлю Блумквисту, однако Микаэль тоже не знал, что случилось.

Затем она вернулась и навестила его. Она твердила, что «финансово вполне обеспечена». Арманский понял эти слова в том смысле, что у нее было достаточно денег, чтобы продержаться некоторое время, не работая.

Всю весну она постоянно навещала Хольгера Пальмгрена, но с Блумквистом отношения не возобновила.

Она убила трех человек, двое из которых были, по-видимому, совершенно ей не знакомы.

Тут что-то не так. В этом нет никакой логики.

Арманский хлебнул пива прямо из горлышка и закурил сигариллу. Ко всему прочему, у него была нечистая совесть, и это еще больше усиливало дурное настроение, с которым он встречал нынешние праздники.

Когда к нему пришел Бублански, он без колебаний помог ему, снабдив всей возможной информацией, которая должна была пригодиться в деле поимки Лисбет Саландер. Поймать ее было необходимо, в этом он нисколько не сомневался, причем чем скорее, тем лучше. А совесть мучила его из-за того, что он оказался о ней такого невысокого мнения и сразу и без малейших сомнений принял известие о ее виновности. Арманский был реалистом. Когда к тебе является полиция и заявляет, что такой-то человек подозревается в убийстве, то очень велика вероятность того, что эти подозрения не напрасны. Итак, Лисбет Саландер виновна.

Однако полиция при этом не учитывала того, что она могла считать себя вправе так поступить. У нее могли иметься какие-то смягчающие обстоятельства или хотя бы разумное объяснение внезапного приступа слепой ярости. Дело полиции — поймать ее и доказать, что она произвела эти выстрелы. В задачи полиции совсем не входит копаться в ее душе и объяснять, почему она это сделала. Им достаточно найти какой-то более или менее убедительный мотив преступления, а в случае отсутствия такового все спишут на приступ безумия. Лисбет Саландер в роли Маттиаса Флинка.[55] Он покачал головой.

Такое объяснение Драгана Арманского не устраивало.

Лисбет Саландер никогда не делала ничего без серьезной причины и не подумав заранее о последствиях.

Девушка со странностями — да! Сумасшедшая — нет!

Значит, должно быть какое-то объяснение, каким бы непонятным и неприемлемым оно ни казалось другим людям.

Примерно к двум часам ночи Драган Арманский наконец принял решение.

Пасхальное воскресенье, 27 марта — вторник, 29 марта

После ночи, проведенной в раздумьях, в воскресенье Драган Арманский встал рано. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить жену, он осторожно спустился по лестнице, сварил кофе и приготовил бутерброды. Затем достал свой лэптоп и начал писать.

Он пользовался теми же бланками, которые применялись в «Милтон секьюрити» при изучении личных обстоятельств. Он включил в отчет все факты, относящиеся к базовым данным о личности Лисбет Саландер, какие имелись в его распоряжении.

В девять часов к нему спустилась Ритва и налила себе кофе из кофеварки. Она поинтересовалась, чем это он занимается. Он ответил уклончиво и продолжал сосредоточенно писать. Достаточно хорошо зная своего мужа, она поняла, что сегодня ей на него не придется рассчитывать.

Оказалось, что Микаэль Блумквист ошибся в своих предположениях. Очевидно, это объяснялось тем, что в пасхальные каникулы в помещении полиции было сравнительно мало народа. Только в воскресенье утром средства массовой информации узнали, что это он обнаружил Дага и Миа. Первым дал о себе знать один из репортеров газеты «Афтонбладет» — старый знакомый Микаэля.

— Привет, Блумквист! Это Никлассон.

— Привет, Никлассон! — ответил Микаэль.

— Оказывается, это ты обнаружил в Энскеде убитую пару.

Микаэль подтвердил, что это был именно он.

— Один источник утверждает, что они работали в «Миллениуме».

— Твой источник частично прав, а частично ошибается. Даг Свенссон писал для «Миллениума» репортаж, но выступал как независимый журналист. Миа Бергман напрямую с нами не была связана.

— Вот черт! Это же информационная бомба!

— Видимо, так, — устало согласился Микаэль.

— Почему вы сами не выступили с какой-нибудь публикацией?