– Это же Отрада, – прошептал Алексей. Как будто не знал заранее, где и как увидит её. Впрочем – да, не знал. Рассчитывал встретиться только со сфинксом. И у сфинкса – отбить…

– А сейчас придёт Каф, – горько сказал Светозар, – и на какое-то время вступит во владение всей этой сворой…

– Не придёт, – сказал Алексей.

– Почему? Он всё так выверил, так всех расставил…

– Он мёртв. Уже или вот-вот…

Алексея тронули за плечо. Это был Венедим.

– И ты опоздал на этот раз…

Алексей коротко кивнул. Оставалось лишь стоять и смотреть.

Мост – опустел. Туман в пропасти поднялся и клубился теперь почти вровень с краями. Сфинкс, доселе лежавший, встал. Девушка на его спине выпрямилась. Руки её были раскинуты в стороны – вверх – назад, лицо подставлено небу. Сфинкс шёл мягким шагом. Перед ним – исчезали. Он двинулся по кругу, по расширяющейся спирали. Воздух не то чтобы мутнел – просто предметы начинали терять очертания. Потом чёрная клякса возникла в небе, вспухла, рассеялась. Сфинкс вновь вернулся в центр круга. Тусклые радуги заслоняли видимость…

Неслышно появился Бог. Лицо его было в крови.

– Что с тобой? – спросил Алексей.

– Это не моя, – он брезгливо дёрнулся и провёл ладонью по щеке, измазавшись ещё сильнее. – Ох ты…– несколько невыносимо долгих мгновений Бог всматривался в происходящее внизу.

– Ну же?

– Успеем, – сказал Бог. – Снайпер уже где-то здесь…

Алексей отпихнул его, вскочил на торчащий из склона камень. Но никакого снайпера, конечно, не было видно…

– Харламов! – закричал он и замахал над головой Аникитом. – Хар-ла-мов!!! Валентина!!! Не надо!!!

Казалось – звуки даже не отрываются от губ…

Вот и всё. Она выдохнула и даже не стала набирать воздух. Ни к чему. Всё было белым и пустым, как экран, когда фильм уже кончился. Наверное, она смотрела в себя.

– … – сказала она мысленно запретное слово, и Белый Лев повторил его вслух, а за ним на все голоса повторили восторженные Звери, они знали, что вот сейчас скажут несколько слов, а потом начнётся то, чего они ждали целую вечность…

– … – сказала она второе слово.

Наверное, Харламов оказался слишком тяжёл для этого мира: камень, на который он шагнул, вывернулся из земли и обрушился вниз, и Харламов рухнул следом, сломав деревце, за которое было схватился. Рефлексы не подкачали, и винтовку он спас, не дал ей даже коснуться земли, но ценой того, что сам эту землю как следует помял и потискал. Внизу он вскочил, отряхнулся и помчался обратно, теперь уже осторожнее выбирая опору для ног.

Валентина – он видел её краем глаза – вскрикнула и замахала рукой…

– Она слишком долго была в руках Кафа! – орал Бог, брызжа слюной. – Она – его креатура!

Алексей вырывался молча. Потом – коротко ударил Бога в подбородок. Тот охнул и разжал руки…

Четвёртое слово произнесено. Пятое. Шестое…

В центре белого поля возникло чёрное пятно без краёв. Туманные звёзды наполняли его…

Харламов запрыгнул на двухметровый гребень, одномоментно зафиксировав всё, что охватил его ненормально быстрый и чёткий взгляд. Мысли не успевали за зрительными образами. Он просто видел, не обдумывая и не анализируя при этом ничего из увиденного.

Может быть, так, как он увидел мир сейчас, видят его люди, у которых один глаз близорукий, а другой – дальнозоркий. Всё плыло и колыхалось, как в невиданный зной. И в то же время – сквозь мутную рябь – проступали простые и резкие силуэты фигур – именно силуэты, без глубины и теней. Он ещё раз, медленно и последовательно – это заняло секунду или полторы – прошёл взглядом по всему, что видит.

Девушка, стоящая на спине льва.

Его цель. Ему только что объяснили это…

Он выпрямился, утвердил на грунте ноги и быстрым движением поднял винтовку.

Одиннадцатое слово. Двенадцатое.

Живана не могла сказать потом, почему она сделала именно это. Сделала. Но, как забывается сон при резком пробуждении, так и она – забыла…

Просто именно это было правильно. Всё остальное – нет.

Когда погиб муж, когда их смело непонятной силой, когда появился седой, когда… когда…

Бесполезно. Зияет яма.

Но когда в полусотне шагов как бы выпрыгнула из-под земли на гребень серая расплывчатая фигура, ловкая, сильная и неуловимо быстрая, бросила к плечу странной формы оружие и навела его на кесаревну, Живана не размышляла ни мгновения: она одним множественным движением развернулась, подняла лук, положила на тетиву стрелу, натянула – и отпустила в полёт.

Раздался почему-то почти детский крик…

Всё чёрно. Сиреневые звёзды кружатся, кружатся, кружатся…

– … – четырнадцатое слово.

Произнесено про себя.

Лев – повторяет вслух.

За ним – за ней – все остальные преклонённые Звери. До дрожи замершие в ожидании неизмеримого наслаждения.

Харламов так и не понял, наверное, что произошло. Стрела вонзилась сбоку под правое приподнятое плечо, пробила средостение и широким наконечником остановилась внутри сердца. Дыхание пропало вмиг, и тут же пеленой заволокло всё кругом. Чёрное небо с вихрем звёзд открылось ему…

Рука уже сама, без команды сознания, нажала на спуск, но пуля ушла в камни. Он слышал, как кричит Валя.

Почему она кричит?..

Лев первым рухнул на бок, и остальные Звери падали, если стояли, или просто становились мягкими и бесформенными, если лежали – но Отрада этого уже не чувствовала. Она всплывала из глубины к мерцающей солнечными бликами поверхности, страх гнал её, а свет манил с неистовой силой… и тут кто-то страшный повис на её плечах и потянул вниз, вниз, вниз, в тёмную зловонную пучину, и уже не было сил сдерживать дыхание, и она глотнула эту тьму…

Скорее, кричал Бог, скорее, истекали последние секунды, он держал в руках маленькое и всё тускнеющее волшебное зеркало, этот странный полупрозрачный камень с косой трещиной, оправленный в тяжёлое серебро… оно умирало вместе с волшебством мира, вместе с волшебниками мира, к зеркалу подбегали и бросались в него, и, пусть маленькое – оно принимало и пропускало сквозь себя людей, прыгай, прыгай, Венедим буквально как котёнка забросил туда Живану, а потом кто-то толкнул его самого в спину, он оглянулся – Алексей с бесчувственным телом кесаревны на руках и жуткий маленький сфинкс-полусобака у его колена… Алексей и Аски успели последними – в последний миг. За ними торопливо шагнул Бог, и тут померкло всё…

Зеркало остро и звонко разлетелось за ними. То самое, висевшее в зале… Домнин тогда дважды велел разбить его, а Алексей – забыл, забыл…