Что делать? Идти по следу за Агафоном? Или ждать Загбоя и Костю? Уля и Сергей в раздумье. Пока шептались, маленький караван Агафона скрылся в пихтаче.

— Как быть? — с тревогой спрашивает Сергей Улю. — Пойдём за ними, — махнул головой вниз по тропе, — или останемся здесь, ждать наших?

Уля молчит, сосредоточенно собирает вещи в потки, готовит оленей в дорогу. Потом, как будто очнувшись от раздумий, неторопливо отвечает:

— У Закпоя и Кости по четыре ноги. Етут пыстро, к ночи тогонят. Закпой тарогу знает карашо, он у себя тома. Нам нато ехать туда, — показала рукой вниз по тропе. — Бутем выручать Айкын. Пока не случилась бета…

Сергей понял, о чём думает подруга. Примерно такие же мысли витали у него в голове. Просто он ждал их подтверждения.

И снова дорога. Змеевидная тропа по девственной тайге, — между стволов могучих кедров, в густых зарослях пихтача, по липкому стланику, вдоль крутых оврагов, в обход переплетений завалов, под неприступными скалами и утёсами, иногда копирующая берег бурной реки, а иногда уходящая в крутые горы. Путь — кратчайшее расстояние между водоразделами, гольцами, белками, перевалами, долинами рек, озёр. Лучший ход, предопределённый природной интуицией зверя, натоптанная сотнями, тысячами, миллионами ног диких животных колея. Кажется, что она существует со времён появления на земном шаре первых существ. Постоянная борьба за жизнь заставила обитателей тайги приспосабливаться, инстинкты четвероногих существ в естественных условиях выше логики человека. И люди должны присматриваться к поведению животных.

Люди тайги всегда пользуются звериными тропами. Уля не исключение. Девушка быстро и в то же время аккуратно, бесшумно ведёт своего учага по знакомой местности. Впереди едет Агафон. Ей приходится быть предельно внимательной. Надо стараться держаться от него на некотором расстоянии, чтобы он не заметил преследования.

Безопасное расстояние Уля определяет по следам. Вот в след лошадиного копыта набегает грязная вода. Значит, впереди идущий караван неподалёку, слишком близко. Девушка останавливает верховика, какое-то время ждёт, чтобы Агафон уехал дальше, и только лишь потом торопит животное. Но вот сбитая травинка успела выпрямиться, встать на место, в вертикальное положение. Значит, надо прибавить ходу, аргиш ушёл слишком далеко. В какие-то моменты Уля спрыгивает на землю, наклоняется, проверяет следы на песчаной береговой отмели. Если мелкие, перевёрнутые ногами животных камни успели высохнуть на солнце, прошло около десятка минут. Те, кто едет впереди, успели пройти несколько сотен метров. Можно ехать за ними спокойно, не торопясь. Но вот в небольшой лужице плавает сбитая сухая веточка. Охотница берёт её в руки, растирает. Она ещё не успела намокнуть. Надо ждать. Лучше и точнее расстояние определяет Кухта. Собака бежит впереди оленя на длинном поводке. При непростительной близости она чует, волнуется, глубоко вдыхает воздух, крутит головой, часто останавливается, предупреждает хозяйку, что идти дальше опасно, надо подождать. Или наоборот.

При остывающем следе тянет поводок, зовёт за собой, негромко скулит, призывая идти быстрее.

Таким образом, Сергей и Уля едут позади Агафона на безопасном расстоянии, около километра или немного больше. И пока что всё обходится хорошо. Девушка понимает, что Кулак ещё не знает о преследовании. Но ближе к ночи, перед тем как остановиться на отдых, он обязательно оставит «сторожа». Может быть, это будет надрубленная сушина, которая упадёт или сломается, когда человек или олень собьют протянутый через тропу кожаный шнурок. Или на россыпи обвалится хлипкий валун. Но страшнее всего, конечно, самострел. В любом случае Дьявол услышит, что кто-то идёт, предпримет меры предосторожности, покинет место стоянки. Тогда положение ухудшится не в пользу Ули и Сергея. Напуганный Агафон станет хитрее росомахи. Следить за ним будет тяжело. А им надо освободить Айкын. Как можно скорее. Иначе…

Близится ночь. Тёплое летнее солнце завалилось за ребристую макушку водораздельного хребта. От недалёкого гольца наплыла вечерняя прохлада. Сочные травы заплакали обильной росой. Рогатый месяц завалился на спину. К хорошей погоде. Подтверждая верную примету, к небу взметнулись ветки елей. Где-то в горе, подзывая к себе капалят, застонала заботливая мамаша-капалуха. Сверху вниз по логу потянул лёгкий тяни-гус.

Уля остановилась. Всё: дальше ехать нельзя! Скоро Агафон остановит караван на ночлег. Возможно, на невысоком пригорке около ручейка. Там лучшее место для стоянки. Есть вода, дрова. Но главное, с небольшой возвышенности отлично слышно, кто едет или идёт по тропе. Будет хорошо слышно «сторожа», которого Кулак поставит где-то на подходе. А им надо уходить в сторону, сворачивать с тропы, пока олени Агафона не почуяли их запах. Уля благодарит своего бога — Всемогущего Амаку, за то, что у Кулака нет собаки. Иначе их присутствие было уже давно замечено.

Место для ночлега Уля выбирала сама — под склоном крутого подъёма на водораздельный хребет, у падающего, гремучего ключа. Для уставших за день оленей есть сочная трава и молодой тальник. Шум воды отобьёт лишние звуки, можно рубить дрова, ломать сухие сучья. А нисходящие с гольца потоки прохладного воздуха быстро унесут и растворят лишние запахи и дым к пойме реки. И осторожный Агафон не заметит их присутствия. И, наоборот, если Загбой и Константин поедут по тропе, то быстро найдут их стан.

Уле не придётся коротать время у благодатного огня рядом с любимым человеком. Ей предстоит идти туда, к Агафону, проверить, что делает враг и по возможности вызволить Айкын. Как всё будет происходить, девушка не знает. Потом на месте разберётся. Она знает одно, что идти надо и только ей одной. Сергей остаётся здесь, смотреть за костром, караулить оленей и Кухту, чтобы она не перегрызла поводок и не пошла за своей хозяйкой. Иначе все их старания будут напрасны.

Сергей пытается противиться, на правах мужчины тоже хочет идти. Но острый взгляд подруги — что укус пчелы:

— Что стелает метветь в амбаре у Агафона? Развалит стол и разобьёт посуту.

Сергей сразу же притих. Понимает что своими неуклюжими движениями может только навредить делу, подшуметь и вызвать у Агафона подозрение. А Уля проворна, как соболюшка, быстра, как горностай, осторожна, как рысь. Ходит неслышно, как падающий снег. В темноте видит превосходно, как сова. Ногами чувствует каждую травиночку, как кабарга. По запаху различает деревья. Истинно — дочь тайги и гор. Как Сергею сравниться с ней? У него под ногами хрустят сучки, как у марала, у которого сломана нога. Даже амикан с капканом бежит тише. Так говорит Уля. А с ней спорить бесполезно. Ему остаётся только переживать за подругу и молить Бога за её благополучное возвращение назад.

Ночная дорога к стану Агафона не принесла каких-то осложнений для молодой охотницы. Звериная тропа осталась где-то слева, в стороне. А зачем по ней идти, опасаясь ловушки, если в тайге от четвертинки луны светло как днём? Прекрасно видно все деревья, кусты, колодины и кочки. А яркий костёр Дьявола виден за пару сотен метров. По всей вероятности, сегодня Агафон ещё не ждал появления непрошеных гостей. Как Уля и предполагала, стоянка находилась у небольшой колки, на краю поляны под горой у ключика. Издалека был слышен не в меру весёлый баритон Агафона и звонкий смех Айкын. Подойти к стоянке с подветренной стороны для Ули не составило огромного труда. Не позже чем через полчаса девушка лежала под густым пологом ветвистой ели, в двух десятках метров от яркого пламени и двоих ничего не подозревающих людей. Даже подвязанные к кустам таволожника олени и лошади не почувствовали ее появления. Оставаясь в глубоком мраке, Уля, наоборот, прекрасно видела и слышала всё то, что происходило на краю поляны.