— Эй, ты там не очень! — окликнули меня сзади.

Обернувшись, я увидел здоровяка моих лет, который хмурил брови, и явно озадаченно смотрел на меня. Весь его вид говорил, что он что-то пытается вспомнить.

— Какая наглая молодёжь пошла, — возмутилась какая-то женщина в очереди. — Вам не стыдно молодой человек?

— Мне нет, а вам? — ответно спросил я и усмехнулся.

Пока женщина набирала воздуха в легкие, чтобы ответить на столь возмутительный ответ, как здоровяк неуверенно спросил:

— Товарищ лейтенант? — парень все увереннее и увереннее заговорил. — Помните захват каравана контрабандистов у перевала Зульфагар?

— Какой именно? Я в том районе в трех перехватах участвовал в разное время.

— Где пограничный наряд почти весь погиб.

— Ах этот, — протянул я, задумчиво глядя на парня, который вышел из кабинки, видимо он закончил говорить. — Так ты тот единственный выживший? Среди усиленного отряда, что привел командир заставы — я тебя не видел.

— Да, товарищ лейтенант. Если бы не вы, пару минут и до меня бы добрались. Меня тогда и спасало то, что я между камней успел упасть.

— Я тогда буквально на минуту не успел… Хотя о чем это я? — потряс я головой. — Не было меня там. Парень, ты ошибся. Закончил? Топай давай отсюда

— Но как же? — растерялся парень. — Я ведь вас четко помню, особенно до последней секунды. Вы тогда штык-ножом почти разрубили душмана, потом вскинули пистолет и выстрелили в двух бандитов, что ко мне со спины подбирались, один из них скатился со скалы и упал на мои перебитые ноги. Я от боли потерял сознание и очнулся уже в госпитале, но бой я хорошо помню. Вы это были, вы! Я не только по лицу вас узнал, вы же с такой же улыбкой убивали.

Потерев колючий подбородок, (побриться забыл) я задумчиво посмотрел на парня, который подошел ближе и приобнял свою девушку.

— Как тебя такого туповатого в пограничники то взяли с их отбором? — вздохнув, спросил я, этот тугодум и так привлёк внимание всех находящихся в телеграфе. — Ладно, как ноги?

— Две недели как из госпиталя, вот дали путевку в наш санаторий как тяжелораненому для реабилитации. Потом демобилизуют и домой.

— Ну молодец.

— Спасибо вам. Если бы не вы, то Сережа там и погиб бы, — тихо сказала девушка.

— Да чего там, — отмахнулся я. — Скажите спасибо, что у нас учения рядом шли. Это все? Тогда у меня еще дела есть.

Не дураки, (хоть я и сомневаюсь) должны понять, что разговаривать я сними не хочу. Подойдя к стойке, где находилась свободная служащая я, протянул ей листок, сказав:

— Игорь Соколов. Киев, частный номер. Должны ожидать звонка. Оплата по счету.

— Хорошо, ожидайте вызова.

— Лады.

Отойдя к колоннам, я посмотрел на шушукающуюся очередь и поморщился.

— Здравствуйте, Тамара Николаевна, не ожидал вас тут увидеть.

— Здравствуй, Игорь, — соседка, которая до этого была скрыта широкой спиной какого-то мужичка, так и лучилась доброжелательностью, что заставило меня еще раз поморщиться. Более чем уверен все, то что сейчас тут было, узнают все мои соседи. — Прабабка твоя говорила, что ты недавно со службы в армии вернулся, но я и не думала, что у тебя такая интересная эта служба была.

— Она в общих чертах знает, боевые награды подсказали, так что пошантажировать вам меня не удастся.

Ситуация была донельзя бредовой, но нужно было как то выкручиваться.

— Ну что ты, Игорь, разве я могла так поступить?

— Вы?! — искренне удивился я, и покачал головой. — Еще как можете!

— Да как ты можешь говорить так с пожилой женщиной?! — возмутилась та же поборница нравов.

— Захлопнись, — просто сказал я ей, потом посмотрел на соседку. — А вы Тамара Николаевна тут что делаете, кстати?

— Игорь Соколов, кабинка номер семь! — громко сказала телеграфистка, прерывая наш разговор.

'Блин, попался же этот недоразвитый недоросль! Надо же ему было меня вспомнить да еще громогласно об этом сообщить. Придурок, надо особистов на него натравить, пусть всю душу вынут!' — злобно пыхтел я, подходя к кабинке и открывая дверцу.

Сняв трубку, я сказал:

— У телефона.

Зашедший в кабину удивительно уверенный в себе молодой парень неплотно закрыл дверь, через щель в которую могла пролезть рука, сидевшие и ожидавшие звонка из Ленинграда группка пожилых и совсем молодых посетителей телеграфа, слышали все, о чем говорил парень.

— Привет, бать… да нет, нормально все. Купаемся, загораем. Я вон машиной занимаюсь, довожу так сказать ее до идеала… Что? Со мной, но они на улице, там цирк, побежали смотреть…. Ага… Не понял? Ты только из-за этого звонишь?! Бать, мы с тобой раз и навсегда выяснили момент. Ты для меня сирота! Напомнить, что он сказал. когда я заболел?! А я еще раз напомню, он сказал: это не мои проблемы. С этой мразью я ничего общего иметь не собираюсь. Это ясно?! Так какого на хре?!.. Блин, какой нафиг еще юбилей?! Да в гробу я твоего отца видел с его семидесятипятилетнем. Батя, хочешь, я тебя реально сиротой сделаю? Ты знаешь — я умею. Пару недель и все… Даже слышать об этом не хочу. Я все сказал!

Посетители, которые стали невольными свидетелями тяжелого разговора, чутко прислушивались к переговорам и со значением переглядывались, как будто им было до этого свое личное дело. Пожилая статная дама, приложила край платка к уголкам глаз, где набухли слезы.

Минуты две юноша молча слушал собеседника, потом ответил:

— Да, я понял. Когда вас ждать?.. Ага-ага. Ну я вас встречу на вокзале, вы только заранее телеграмму дайте с номером поезда и вагоном… Хорошо… И еще извини если нагрубил, сорвался. Довел тут один… Могу предложить альтернативный вариант. Толя тоже твой сын и внук этой мраз… э-э-э… твоего отца… Да нашел проблему, он тут рядом служит, а с его командованием я договорюсь. Пару недель отпуска гарантирую. Ну вот и ладушки… Нет, еще не появились, видимо на клоуна смотрят, я когда заходил там один жонглировал на площади… Да вы все равно через пять-шесть дней приедете, увидитесь еще… Ну все пока, маме привет передай. Да передай, что я вас люблю.

Повесив трубку, я тяжело вздохнул и буркнул:

— Странно, он же знает, как я отношусь к его родственникам. Почему звонил?

Обернувшись чтобы выйти, заметил, что дверь оказалась не плотно закрытой, толкнув ее, я вышел наружу.

Справа находилась длинная стойка с окошечками, где сидели телеграфистки, вряд ли они слышали наш разговор, там шла обычная работа, а вот справа, в небольшом тупичке находилось девять человек. Кто стоял, кто сидел. Более чем уверен вот эти-то, мой разговор с отцом точно слышали. Вон, какие взгляды на меня бросают.

Больше всего привлекал внимание сидевший старик, прямая спина и вид как будто он тут хозяин. Видимо глава семьи. На пиджаке старика были орденские колодки и что привлекало особое внимание — звезда 'Героя Советского Союза'.