Флагшток расположен недалеко от пешеходного перехода сёрферов на широком природном возвышении – смотровой площадке, – к которому ведет каменная лестница.

Прямо перед статуей Пенниуайза Роса.

Я вздыхаю и тихо про себя ворчу, потому что он повсюду и избежать его, как ни крути, нельзя. Если Алекс хороший парень – а я надеюсь, что так оно и есть, – мы с ним потом над этим здорово посмеемся.

Огибая расстеленные на песке одеяла, я поднимаюсь по каменным ступеням к смотровой площадке. Немного нервничаю. Не то чтобы очень, но происходящее кажется мне каким-то нереальным. Возвышение над океаном довольно просторное. По его периметру идет деревянное ограждение с рядом скамеек, с которых открывается изумительный вид на океан. На одной из них, любуясь закатом, сидит пожилая чета. Нет, это точно не он. Я поднимаю глаза на статую Пенниуайза. Конечно же я видела ее в Интернете и много раз проезжала мимо, но лицезреть ее вблизи куда круче. Кто-то повесил ей на шею гавайскую гирлянду цветов – уж не мистер ли Рос?

На скамье за статуей сидит человек. Я с чувством выдыхаю воздух, расправляю плечи и огибаю старину Пенниуайза. Пришло время держать ответ.

– Привет, Минк.

Глаза видят, кто передо мной сидит, мозг слышит слова, но категорически отказывается верить. Соображает, производит подсчеты, потом снова и снова, а я все стою как громом пораженная. И вдруг меня стремительной лавиной захлестывает истина.

Видеомагазин.

«Завтрак у Тиффани».

Попытка украсть Мальтийского сокола.

«Римские каникулы».

Белый кот у магазина по продаже товаров для сёрфинга.

Лоток с чурро.

«Глаза б мои тебя не видели…» Разве хорошо так говорить человеку, который когда-то был твоим лучшим другом?

Девушка, которая ему изменила.

«Большой Лебовски».

Привычка смотреть фильмы на работе.

Мой напарник, ходячий косячок с травкой.

«Филадельфийская история».

Мистер Рос… Зандер Рос.

Александр.

Алекс.

Подо мной подгибаются колени, я начинаю крениться к земле. Портер вскакивает со скамьи и хватает меня за талию, не давая упасть.

Я сучу ногами по камню, будто плыву на месте и пытаюсь оттолкнуться. Пытаюсь вернуть контроль над телом. А когда мне это удается, чувствую, что схожу с ума. От него исходит идиотский аромат кокоса. Я отпихиваю его и луплю по рукам – что есть силы, – пока он меня не отпускает, чтобы прикрыть лицо. Затем просто рассыпаюсь на мелкие кусочки. Всхлипываю. Плачу.

Потом сворачиваюсь калачиком на скамейке и рыдаю. Даже не зная почему. Просто чувствую себя последней дурой. Пребываю в шоке.

Меня переполняют чувства, словно я стала жертвой предательства, хотя это само по себе смешно, потому что невозможно в принципе. А когда слезы на глазах высыхают, тихо ахаю, прекрасно понимая, что чувствовал Портер, когда обо всем догадался.

Он сидит на скамье, держа мою голову на коленях, и с тяжелым вздохом спрашивает:

– И как тебе вся эта многоуровневая неразбериха?

– Мы с тобой изменили друг другу, причем я с тобой, а ты со мной, – говорю я.

– Так оно и есть, – отвечает он, – все так перепуталось, что сам черт ногу сломит. Когда я обо всем рассказал маме, она предположила, что у нас все получилось, как у героев популярной в 1970-х годах песенки «Пина Колада», которые давали в рубриках знакомств объявления, только с точностью до наоборот.

– О господи… – шепчу я. – Ты рассказал маме?

– Но послушай, – возражает он, – эта история сплелась в невероятный клубок! Я же должен был с кем-то поделиться. Ты лучше посмотри на ситуацию с другой стороны: в реальной жизни мы понравились друг другу даже больше, чем в Интернете, а это уже немало.

Наверное.

Я опять задумываюсь. Вот черт. Папа все знал. И пытался меня вразумить всеми этими разговорами о лошадях и «мертвых зонах». Меня опять накрывает волна с условным названием «ТЫ САМАЯ ТУПАЯ ИДИОТКА НА ВСЕМ БЕЛОМ СВЕТЕ», но на этот раз я не оказываю ей сопротивления и принимаю ее совершенно спокойно. Пожилая пара, сидевшая на смотровой площадке неподалеку от нас, ушла – по всей видимости, вид плачущей девушки напрочь испортил им весь закат, – так что теперь она в нашем полном распоряжении, за что я очень им благодарна. Внизу толпятся несколько сотен человек, но достаточно далеко для того, чтобы не обращать на них внимания.

– Ты догадался только в тот вечер, когда мы играли в «Катанских колонизаторов»? – спрашиваю я.

– Да.

Ну слава богу. По крайней мере, мы оба пребывали в полном неведении, пока он не услышал мое прозвище. Боже праведный. Портер специально смотрел со мной «Филадельфийскую историю». Все тогда уже знал, но не обмолвился даже словом. Мое унижение не знает предела.

– Почему? – едва слышно спрашиваю я. – Почему ты ничего не сказал?

– Я был совершенно сбит с толку и не знал, что делать. Не мог поверить, что все это время ты жила рядом. И что ты… это она, Минк. Поначалу думал, ты решила надо мной посмеяться, но чем больше размышлял, тем отчетливее понимал, что это не так. На какое-то время у меня просто поехала крыша. А потом… мне захотелось немного потянуть время. Чтобы ты дошла до всего своим умом. Уверен, у тебя это получилось бы. Стоило мне сделать побольше намеков, и ты бы, Бейли, все поняла, клянусь. Потом мне стало интересно, почему ты не сказала мне, то есть Алексу, что переехала сюда. У меня возникло чувство, что ты меня обманула… и мне захотелось, чтобы ты сама во всем призналась.

– Баш на баш, – говорю я и закрываю глаза, теперь до конца понимая всю иронию этих слов.

– Мне совсем не хотелось, чтобы все так получилось, – настаивает он, – я имею в виду на работе… когда тебя уволили… Грейс рассказала мне, что случилось в Парилке. А попутно – это я так, для справки – высказала парочку угроз в адрес моего мужского достоинства, после чего меня пару дней мучили кошмары.

– Ты не виноват в том, что произошло в Парилке, – с тихим стоном отвечаю я, – тогда мне стало очень плохо, но теперь уже все позади.

– Но я хочу, чтобы ты знала: то, что в тот день говорили Скотт и Кении… мне совсем не показалось забавным. Сам не знаю, почему я засмеялся. Скорее всего, обычная нервная реакция. После случившегося чувствовал себя просто ужасно. Посылал тебе эсэмэски, хотел поговорить, но ты не желала со мной общаться. А потом в магазин пришел Дэйви…

Я судорожно вздыхаю от наплыва чувств:

– О господи, какой-то кромешный ад.

Секунду спустя Портер говорит:

– Слушай, я до сих пор не пойму, зачем ты соврала, сказав, что приехала из округа Колумбия, а не из Нью-Джерси.