Марк взглянул на часы на экране телефона. Двадцать пять одиннадцатого, стыдно говорить, что лежал в постели. И не просто лежал, а по-старчески дремал, даже, кажется, храпел, когда голова запрокидывалась. Нежелание вставать утром свидетельствует о потери интереса к жизни. Признаться в том, значит, объявить себя лузером и поставить дядю в тупик.

- Привет, дядя Саймон. Нет, не разбудил. Я как раз собирался... - Что бы соврать? - ... собирался съездить в клуб, поиграть в гольф. Из-за дел два воскресенья пропустил.

- Зато одержал победу в деле несчастной мисс Берекел. - В голосе дяди -гордость. - Я следил за процессом в прямом эфире, ловил каждое слово. Молодец, Марк! Здорово ты сделал Бринкхорста. А ведь он лучший обвиненитель штата Калифорния. Мне раз пять пришлось с ним встретиться в суде, и я ни разу не выиграл. Он всегда на шаг впереди адвоката. И как тебе в голову пришло пригласить доктора из Колумбии... как его?

- Перез.

- Точно. Пригласить его экспертом - гениальная придумка. Светило медицины и совершенно невысокомерный человек. Согласился прийти на суд только для того, чтобы свидетельствовать в пользу простой медсестры! Поступок, достойный уважения.

- Да, повезло с ним. - Марк слушал рассеянно, как бы плавая на границе реальности и сна. Длинные разговоры вести не хотелось. Обижать дядю короткими ответами тоже. - Не многие американские профессора пожелали бы потратить личное время, чтобы помочь незнакомому человеку.

- Родители звонили? Поздравляли?

- Конечно! В тот же день.

- Когда приедут проведать?

- Сначала съездят в... Перу или еще куда-то в Южной Америке, не помню. Потом, нагруженные впечатлениям, сюда.

- Отлично. Я тоже приеду, давно их не видел. Послушай, Марк. Есть предложение отметить успех. Честное слово, ужасно рад твоим достижениям. Ты мне как сын, которого Бог не послал. Как и жены, впрочем. - В голосе Саймона не слышалось грусти. Он смирился с одиночеством и никогда не выставлял себя жертвой обстоятельств. Отсутствие семьи не рассматривал, как недостаток. Прожил жизнь, не обременяя себя ответственностью за других, и ощущал себя любимчиком судьбы. - В общем так. Приезжай ко мне. Гольф подождет еще недельку. У меня гости, которые хотели с тобой познакомиться.

Марк встрепенулся - у него уже появились поклонники? Быстро же стал знаменитостью. Скоро автографы станут просить и селфи с ним делать...

- Что за гости?

- Из Нью Йорка приехал мой старинный приятель, Джек Гаррисон с семьей. Остановились в «Шератоне», заглянули ко мне на денек. Мы с Джеком полжизни не виделись. Когда-то, студентами проходили практику в «Правовом магазине» в Бруклине. Начинали работать в одной конторе. Потом дороги разошлись. Я уехал в Калифорнию. Он женился на дочери газетного магната, миллионера польского происхождения Ковалски, купил квартиру на Манхэттане. Открыл адвокатскую контору. Процветает.

Обычно они в отпуск ездят раздельно. Недавно их дочери исполнился двадцать один год, и родители подарили ей поездку в Голливуд. Приехали в четверг, по всем каналам ваш процесс показывали. Я похвастался, что восходящая звезда адвокатуры - мой племянник. Джеку захотелось с тобой поболтать. Мне тоже интересно узнать подробности. Есть настроение приехать?

Настроения нет, но Саймону Марк не решился бы отказать ни в одной просьбе. Если честно, очень своевременный звонок - причина вылезти из кровати, позабыть про депрессию. Она отступит на время пребывания у дяди. Нет, она останется дома. Одна. Обидится, заскучает и уйдет.

Надо вернуться попозже, чтобы ее точно не застать.

- Хорошо. Когда подъезжать?

- Прямо сейчас, если срочных дел не имеешь.

- Привезти что-нибудь? Пиво или из еды? Может, торт?

- Не надо. У нас всего навалом. Сам приезжай.

5.

Марк свернул на скоростное шоссе имени Кричащих Орлов и меньше, чем за час достиг самого известного по фильмам и сериалам прибрежного городка Калифорнии, в котором преобладают три краски: белые дома, красные крыши и голубое небо.

С двенадцати до трех городок накрывает жара, и все живое старается уползти в тень или поближе к кондиционеру. Жара свирепствует и дрожит от злости. Бьется в стены домов, они стойко держат оборону. Цепляется за пальмы - они разделись догола, но не получили облегчения. Ветки-хохолки их уныло повисли и застыли в неподвижном ожидании. Ничто не вечно, жара приходит и уходит. Так же как холод. Как ночь. Как радость. Как несчастье. Надо лишь переждать...

Дядина усадьба располагалась по адресу Канон Роуд 198 и была окружена металлическим забором из черных прутьев со стрелами на концах. На въезде, между двумя высокими тумбами из терракотовых кирпичей - двустворчатые ворота, в рисунке которых повторялась буква «S» в разных вариациях.

Когда Марк подъехал, ворота распахнулись, впуская в охраняемые ими владения.

Едва успел поставить машину под навес, увидел спешащего навстречу Саймона. Впереди бежал белый в коричневых пятнах питбуль Купер - добрейшей души пес, опровергающий стереотипы о свирепости своей породы. Когда он открывал рот, чтобы отдышаться или остыть, кончики рта разъезжались и казалось, что он улыбается. Подбежал к гостю, помахал хвостом, повизжал, что на его языке означало «Марк! Ты не представляешь, как я счастлив тебя видеть!». Марк потрепал его по холке, от чего пес пришел в полнейший экстаз.

Подоспел дядя. Он улыбался, выставляя безупречно-белые, керамические зубы. На пенсии он поправился, загорел и помолодел.

- Молодец, что приехал, Марк! Давно не виделись. Очень, очень рад.

Широко расставив руки, обнял племянника, чуть прижал, отстранился и осмотрел с тем же вопросом, что Амелия - не похудел ли? Осмотром остался доволен.

По дороге к дому продолжил разговор, начатый по телефону.

- Познакомлю тебя с Джеком и его семьей. Замечательные люди. Миллионеры и совершенно не заносчивые. Разговаривают на любые темы, кроме политики, но это как обычно. Мы с Джеком голосуем за разные партии и не обсуждаем действия сенаторов или президента. У этих людей свои причины для поступков. Они посвящены в такое, что простым гражданам знать не положено. Ну, неважно. Джек - отличный парень, тебе понравится. На самом деле его зовут по-другому, длинно: Теодорус Герардус Мария, у него то ли бельгийские, то ли голландские корни. Это имя он возненавидел, как только впервые услышал. Ха-ха-ха! Захотел называться коротко и по-американски - Джек...

Усадьба Саймона небольшая, компактная. Вдоль ограды зеленые насаждения, защищающие от любопытных взглядов с улицы. От ворот белая дорога ведет в гараж слева, оттуда плиточная тропинка через лужайку - к дому. Дом одноэтажный, широкий, из терракотовых кирпичей и деревянных балок приглушенно-красного, будто запылившегося, цвета. С правой - солнечной - стороны от крыши идет навес, который опирается на столбы, под ним терраса. Стоят лежаки и столики. Там почти целый день солнце и долго находиться невозможно, несмотря на тень от крыши и ветерок от бассейна рядом.