Указанное Коллинзом место находилось примерно в полумиле от дома, неподалеку от лощины, где мистер Пит и "Странствующие друзья" развлекались в первую ночь. Согласно записке, нужно было от пляжа повернуть налево и идти прямо, до шестого фонарика. Путь этот при свете дня оказался не в пример легче, нежели во тьме. Добравшись до назначенного места, Том уселся на траву и принялся ожидать дальнейшего. Записку Розы Армстронг он уничтожать не стал, а спрятал под рубашку, поминутно вытаскивая и перечитывая:

"Дорогой мой, сегодня вечером, в десять, у домика для лодок.

Люблю тебя, Р.".

Дорогой мой! Люблю тебя! Как было бы здорово, если б маг снова сдвинул время (или что он там с ним делал), если бы Том немедленно, прямо сию минуту увидел Розу выходящей ему навстречу из воды. Ему, конечно, не терпелось расспросить ее о кошмарной сцене, виденной вчера вечером, точнее, уже сегодня ночью, однако куда более жгучим было желание просто обнять ее.

Пять минут спустя на опушке появился Дэл в накрахмаленной голубой рубашке и джинсах с отутюженными зачем-то складками. Конечно же, работа Елены… Скользнув по Тому полным ненависти взглядом, Дэл опустился на траву и принялся снимать прицепившиеся к штанинам репьи.

– Как дела? – окликнул его Том.

Дэл, согнувшись в три погибели, выискивал репейник.

Выглядел он вполне выспавшимся, хоть и немного напряженным. Его густые черные волосы были аккуратно причесаны; казалось, что даже нижнее белье выглажено тщательнейшим образом.

– Нам нужно поговорить, – сказал Том.

Дэл отшвырнул последний обнаруженный репей, пригладил и так гладко зачесанные волосы и обернулся посмотреть на дом.

– Ты что, решил игнорировать меня?

Не поворачиваясь к нему, Дэл произнес:

– Что-то тут воняет, наверно, крыса сдохла.

– Послушай, я к тебе обращаюсь…

– Наверно, крысе появляться здесь не следовало бы.

Том замолчал – это было уже слишком. Так они и сидели на жаре, не говоря ни слова и даже не глядя друг на друга, пока Коулмен Коллинз не застал их обоих врасплох, совершенно бесшумно возникнув на поляне. На нем был элегантный черный костюм, красная сорочка и черные лакированные туфли – выглядел он артистом, только что покинувшим сцену по завершении спектакля, имевшего огромный успех.

– Вы уже здесь, ребятки? Отлично. Прошу внимания: сегодня нам предстоит напряженный день. Сейчас вы услышите вторую часть истории под названием "Гибель любви", и я еще раз прошу вас быть внимательными.

Он улыбнулся им, однако Том не смог выдавить ответную улыбку. Маг по-птичьи наклонил голову, подмигнул, и, откуда ни возьмись, позади него материализовался высокий черный стул.

– Какая-то у нас напряженная атмосфера, а? – проговорил он. – Хотя, быть может, это и неплохо… Ну, приступим.

Если первую часть моего повествования можно назвать "Исцелившийся лекарь", то вторую – "Кошачий король умер, да здравствует король!"

Коллинз поставил ногу на перекладину табуретки, взглянул на мальчиков, как ястреб, нацеливающийся на жертву, и начал:

– Вскоре после описанных мною событий среди чернокожих солдат начали циркулировать слухи о, скажем так, нетрадиционном способе лечения, который я применил в отношении капрала Уошфорда…

– Нельзя сказать, чтобы подобная популярность меня обрадовала. Таинственная сила росла во мне, однако мне была пока неведома ни ее истинная мощь, ни уготованное ей предназначение в моей жизни, поэтому мне до поры до времени хотелось сохранить ее в тайне. Даже если бы она вдруг проявила себя во время операции над очередным беднягой, вроде Уошфорда, не думаю, что я применил бы ее: необходимо было, во-первых, свыкнуться с тем, что я ею обладаю, а во-вторых, попрактиковаться в иных условиях, где бы за мной не наблюдало столько лишних глаз. Как вы, мои дорогие, понимаете, природа этого загадочного дара была для меня тогда совершенно необъяснимой, точно так же я не был уверен относительно возможных последствий. Кроме того, я полагал, что являюсь единственным в своем роде, так сказать, феноменом, – видите, до какой степени я был тогда невежествен. Все мои знания ограничивались творениями Леви и Корнелия Агриппы, и уж конечно, я не подозревал о существовании в различных уголках земного шара множества таких же, как я, уникумов, объединенных в целое сообщество последователей тайной доктрины, не говоря уже о традициях, которые формировались веками, тысячелетиями. Я был словно ребенок, нарисовавший карту звездного неба и вообразивший, что он придумал науку астрономию.

Настороженно-внимательные взгляды, которые бросали на меня работавшие в столовой и в амбулатории негры, мешали мне. До меня стали доходить их разговоры. Не знаю, кто был инициатором – то ли сам Уошфорд, то ли, что более вероятно, наш санитар; в любом случае мне это было неприятно.

Как я уже говорил, негритянская дивизия существовала как бы сама по себе, отдельно от нас. Солдаты-негры дрались отчаянно, многие из них были настоящими героями, однако мы, белые, их просто не замечали. Лишь иногда кто-то из нас забредал, большей частью спьяну, в места расположения их подразделений. Мне рассказывали, что свободное время они проводят гораздо увлекательнее, чем мы. Многие француженки считали негров весьма симпатичными и никогда не относились к ним как к людям второго сорта. Места их досуга стали исключительно популярными среди населения, в особенности женского пола, и даже после войны негритянские ночные клубы в Париже были поистине легендарными. Их, правда, взяла под контроль "белая" мафия, тогда как во время войны, по крайней мере там, где был я, редкий белый решался заглянуть в квартал, где были расквартированы американские солдаты-негры.

Именно там находился книжный магазин "Либрэри Дюпри", куда я заглядывал несколько недель подряд, пока в один прекрасный день (случилось это уже после эпизода с Уошфордом) не обратил внимание на темнокожего рядового, который регулярно оказывался там одновременно со мной.

Между тем он никогда не покупал книг, и, хотя мне не удавалось поймать его взгляд, я чувствовал, что он за мной наблюдает.

Спустя несколько дней он появился в столовой. Заметил я его не сразу – из-за куртки, которую обыкновенно носят уборщики посуды, чем он и занимался. Я попытался перехватить его взгляд, но он лишь молча покосился на меня и прошел мимо.

Во время следующего моего посещения "Либрэри Дюпри" там находился уже другой чернокожий солдат. Он наблюдал за мной уже в открытую, а когда мне пришло на ум пригвоздить его ответным взглядом к месту, я чуть не потерял голову. Вне всякого сомнения, это был маг. Достаточно мне было на миг скреститься взглядом с совершенно незнакомым мне сержантом-негром, которого я впервые в жизни видел и от которого во всех смыслах меня отделяла пропасть, чтобы понять, что это брат мой и что он сам знает об этом. Хотелось бы, ребята, чтобы и вас хоть раз в жизни посетило такое же ошеломляющее чувство узнавания и сопричастности, которое познал я в тот момент. Человек этот тотчас же отвернулся и вышел из магазина, а я еле удержался, чтобы не броситься за ним.