– Хотела спросить у нее адрес Егора… Леняуверял, будто Стелла привозит от него посылки…

– Ну, дорогуля, – хмыкнулприятель, – понимаешь ты теперь, что эта особа, Евлампия Андреевна, ничегоне знала? Никакой нужды не было делать из нее курицу-гриль.

– Но она сама сказала, – прошепталаСтелла, – в машине. Я еще сомневалась, нужно ли от нее избавляться, а тутона и говорит: «Да Стелла с Егором одно целое».

– Правда? – повернулся ко мне майор.

Я пожала плечами.

– Вроде я такое сболтнула.

– А что ты имела в виду?

– Да ничего…

– Нет! – возопила Стелла. –Врет, она меня преследовала, приходила, расспрашивала.

– А ну молчать! – рявкнул парень всвитере.

– Ничего не понимаю, – твердилая, – ну ничегошеньки.

– Разреши поинтересоваться, зачем ты искалаЕгора? – гнул свое Володя.

Пришлось выложить все, даже в горле пересохло.Но никто не предложил мне чашечку чая.

– Улет, – пробормотал мужик впиджаке, – рассказал бы кто – не поверил.

– Во, блин, – выдохнул парень всвитере, – ну прямо «Петербургские тайны».

– А-а-а, – завыла Стелла,раскачиваясь на стуле, – а-а-а.

– Дайте ей воды, – распорядилсямайор.

Когда манекенщица перестала клацать зубами остакан, я попросила:

– Володя, ну пусть она скажет, где Егор!

Майор взял у арестованной стакан и резко поставилна стол, потом отрезал:

– Деньги Егору не понадобятся, их следуетвернуть владельцам!

– Но Настя мертва!

– Это не ее доллары, Звягинцева ихукрала.

– У кого?

– Потом объясню.

Повисло молчание, прерываемое лишьвсхлипываниями манекенщицы.

– Ну надо же, – расстроиласья, – все зря, Егора не нашла…

– Отчего же? – хмыкнулВолодя. – Вот он.

– Где?!

– Вот!

Я проследила за его пальцем, указывающим наСтеллу, и пролепетала:

– Ты шутишь.

– Отнюдь, – последовал ответ, –Стелла и Егор – одно лицо.

– Но как, откуда, почему? – несвязнозабубнила я. – Ничего не понимаю.

– Вызовите конвой, – велел майор и,дождавшись, пока зареванную Егорову уведут, сказал: – Дура ты, Лампа, дубинастоеросовая, а ведь чуть не погибла.

Ответ на свои вопросы я получила тольковечером, когда майор, схарчив заботливо приготовленную мной свинину с печенойкартошкой, заявил:

– Я понимаю так, что данный ужин –попытка подкупа должностного лица, находящегося при исполнении…

– Ну, сейчас ты дома, – залебезилая, – расскажи. Смотри, никто не помешает…

– Кстати, где все?

– Катюша на дежурстве, а остальныедвинули в Большой театр, Люся просто мечтала о балете…

– И Юля? – изумился Володя. –На костылях?

– Она сказала: загипсованная нога еще неповод, чтобы лишаться развлечений!

– Семейка ненормальных, – фыркнулмайор.

– Безумие заразно, – парировала я.

– Нет, – помотал головой приятель.

– Точно знаешь? – поддела я. –Откуда?

– Разбираясь в деле Егоровой, пришлоськонсультироваться у психиатра, – серьезно ответил Костин и спросил: – Ну,рассказывать?

Я села напротив и превратилась в слух.

Егор вырос в детском доме и с ранних летусвоил простую истину – девочек любят, а мальчиков нет. Ему не повезло так, какНасте, он за десять лет сменил три приюта со злыми, раздраженными педагогами.Мальчишкам доставалось по первое число, их ругали, частенько били, лишалиобеда… Девчонок же, начинавших при малейшем проявлении учительского гневасудорожно рыдать, моментально оставляли в покое. Да и учились они лучше…Егорушка начал подражать поведению одногруппниц. Впрочем, особо ему старатьсяне пришлось… Мальчик уродился тихим, не любил футбол и драки, с большимудовольствием ходил на занятия по домоводству и приобрел в последнем детдомекличку Маня. Неизвестно, как бы повернулась жизнь мальчишки, но однажды еговызвали в кабинет директора, поставили перед полной, просто одетой женщиной – иогорошили: эта тетка – его родная бабка.

В семье у Зинаиды Егорке жилось не так ужплохо. Бабка любила внука, ее невестка тоже была незлым человеком, даже иногдапокупала ботинки, с Ленькой они моментально подружились, только Павелнедовольно ворчал. Но Егорка старательно не обращал на дядьку внимания. Жил жеон в детском доме, где таких Павлов среди воспитателей роились тучи, а тутвсего один мужик, можно и потерпеть. Хуже стало, когда померла баба Зина.

Перед смертью старуха подозвала внука, сунулабумажку и произнесла:

– Егорушка, здесь адрес твоих родителей.Уж прости меня, дуру безграмотную, так толком и не поняла, какое преступлениеони совершили, только обоих в тюрьму посадили, а тебя в детдом сдали.

Ошарашенный Егор только хлопал ресницами,пытаясь переварить дикую информацию.

– Ты к ним не ходи, – поучалабабка, – только если совсем край подойдет, ты не нужен там. Один раз ониуже отказались от тебя и во второй не приветят, но адресок сохрани.

Край подошел примерно через год, когдаразъяренный Павел вытолкал Егорку за дверь. Делать было нечего, пришлосьотправляться к родителям.

Худенькая, какая-то прозрачная, светловолосаяженщина, похожая на престарелую девочку, близоруко прищурилась и переспросила:

– Кто? Егор? От Зинаиды?

На секунду подростку показалось, что онасейчас захлопнет дверь, но Майя вздохнула и промолвила:

– Входи, раз пришел.