Он сдвинул брови, как бы недоумевая, с чего вдруг случайные совокупления утратили былую прелесть.

Анна с улыбкой вышла в коридор и встала перед басистом:

– И я тебя люблю, мне тоже больше никто не нужен. – Положив руку ему на щеку, она добавила: – Мне и тебя довольно.

До Гриффина это, похоже, дошло, и он наконец улыбнулся вроде бы счастливо:

– И мне тебя довольно.

Анна взяла его за руку и попятилась обратно в номер:

– Прекрасно, тогда пускай мне хватит тебя прямо сейчас. Так хочется, что вся уже потекла!

Гриффин подскочил к ней и схватил за задницу.

– Мне тоже, черт побери, – успел пробормотать он, прежде чем их губы слились.

У меня свело желудок, но теперь по совершенно иной причине. Я повернулась, чтобы ускользнуть в свой номер. Келлан, правда, все еще перекрывал дорогу. Он был раздражен вопреки романтической сцене, которой мы стали свидетелями.

– Эй, Гриффин!

Тот нехотя отклеился от Анны.

– Не смей больше материть мою жену, – произнес Келлан, обняв меня за талию.

Гриффин ухмыльнулся и вновь занялся Анной.

* * *

После этого душераздирающего эпизода мы с Келланом вернулись в постель. Но выспаться толком не удалось. Келлану предстояло несколько радиоинтервью, о чем и напомнила ему Тори, немилосердно заколотившая в дверь.

– Кайл, звонки через десять минут!

Усталый и сонный, Келлан сел с расторопностью ленивца. Почесав грудь, он поцеловал меня в щеку и пощекотал мне шею. Я хихикнула и запустила пальцы ему в волосы. Вечером интим не задался – я была слишком расстроена, однако сейчас я чувствовала себя умиротворенной, и было бы позором оставить без дела такую роскошную кровать. Десять минут – небольшой срок, но если по-быстрому, то можно прекрасно уложиться.

Губы Келлана добрались до моей ушной раковины, и я потянула его на себя.

– С добрым утром, – просипел он.

Обвив его ногами, я прижалась к нему бедрами, настроенная разбудить его целиком. Много времени бы это не заняло.

– Доброе утро, – шепнула я, закрывая глаза.

Боже, как хорошо.

Келлан не терял ни одной драгоценной секунды: он раздел меня, а я – его. Когда мы обнялись уже голыми, я прикинула: осталось еще больше девяти минут. Тело Келлана было теплым и мягким, но кое-где твердым, как сталь. Наслаждаясь мигом свободы в частных апартаментах, я не стала сдерживаться, когда он вошел в меня. Новизна полного уединения с Келланом понудила меня кончить через полторы минуты. Через пять же, если считать с начала, Тори пробарабанила готовность номер один и сообщила, что переслала ему план интервью. Тут же я заорала, кончив вторично, а когда та вернулась спустя шестьдесят секунд, чтобы напомнить о себе, кончила и в третий раз, и тут Келлан позволил себе присоединиться.

Мы постанывали, опустошенные до капли. Затем Келлан соскользнул с постели, прихватил мобильник и занялся назначенными звонками. Довольно улыбаясь, я задумалась, не выдастся ли ему еще одна десятиминутная пауза.

Решив полениться, благо сегодня мы никуда не переезжали, я заказала уборку и стирку. Отели бронировал менеджер Сиенны, а у нее были экстравагантные вкусы, которые не могли удовлетворить ни в одной гостинице со статусом ниже пяти звезд. В большинстве зарезервированных за нами отелей в стоимость номера входила полная стирка по требованию. Это было для меня огромным облегчением, так как я терпеть не могла стирать. Дорожная жизнь в компании с Сиенной имела свои плюсы, и я избаловалась.

Побросав всю нашу одежду, включая и то, что на нас было с утра, в пакет, я захватила из ванной пару махровых халатов. Белые, длиной до пола, они благоухали лавандой. Я в жизни не носила таких мягких и чувствовала себя так, словно погрузилась в огромную пуховку. Мелькнула мысль: может, стащить?

Келлан сидел за столиком у двери на балкон. Вид на центр Шарлотт впечатлял, прекрасные небоскребы возносились под облака. Но я взглянула лишь мельком, ибо Келлан был совершенно голым и сильно меня отвлекал. Я швырнула ему халат. Такое тело грех прикрывать, но могла войти горничная – несчастную хватил бы инфаркт. Келлан улыбнулся мне, продолжая беседовать с далеким диджеем. Халат он не надел, но прикрылся, расстелив его на коленях. Ладно, сойдет.

Еду принесли в тот момент, когда я обдумывала похищение обоих халатов. Питание в номер – услуга, которая мне нравилась в отелях больше всего прочего. Лучше и не бывает: раскинулся на мягких подушках, а к тебе катят тележку с дымящейся яичницей, беконом, булочками с корицей, апельсиновым соком и кофе. Я чувствовала себя королевой. На самом деле я даже прикидывала, как бы продлить эту роскошь по завершении гастролей. Можно нанять кого-нибудь из друзей – пусть подают нам в постель завтрак. Хоть даже и Риту пригласить. Она, несомненно, согласится шнырять ежедневно туда и обратно ради возможности увидеть Келлана полуголым. Впрочем, не исключено, что и нет.

Коридорный поставил поднос на столик перед Келланом, а я вручила горничной пакет с вещами. Отлично устроилось – мы были избавлены от нужды разыскивать прачечные. Свеженькая горничная держалась вышколенно, однако взгляд ее через каждые пять секунд останавливался на полуобнаженном Келлане. По-моему, у нее даже глаз задергался.

Келлан оторвался от беседы, чтобы поблагодарить обоих, и быстро улыбнулся мне, когда увидел, что я заказала ему денверский омлет. Проигнорировав его пассы, я взяла сумочку, чтобы дать прислуге на чай.

Коридорный вежливо принял купюры и вышел молча, как и вошел. Горничная задержалась. Взглянув на беджик и гадая, не придется ли развернуть ее и выставить за дверь, я уронила:

– Спасибо, Линн.

Звук собственного имени вывел ее из транса, и она оторвала взгляд от Келлана. Слегка зардевшись, она улыбнулась и произнесла:

– Дайте мне знать, если вам еще что-нибудь понадобится.

Она поспешила прочь. Наверное, любой женщине стало бы неловко при виде голого Келлана, прикрывшего свое хозяйство махровым халатом.

Мы провели в номере целый день, наслаждаясь покоем и уединением, и удосужились одеться, лишь когда пришло время выдвигаться на концерт. Одежда была выстирана, высушена и все еще сохраняла тепло. Нехотя положив халат на постель, я надела лифчик и свежевыстиранные трусики «КК», добытые Анной. Застегивавший джинсы Келлан увидел их и остановил молнию на полпути.

– Что это такое?

Я быстро повернулась к нему словами «Рок-божество» на заднице:

– То самое! Везучая фанатка дала. Нравятся?

Келлан в раздражении скрестил на груди руки:

– Твое белье, мои инициалы. Конечно, мне нравится.

– А чем тогда недоволен? – нахмурилась я.

На его лице появилась дьвольская улыбка.