Кэл разъяснил ей, что ребенок-гений — не беда. Убедил ее, что причина детских трагедий не избыток ума, а холодные, бесчувственные родители. А вот последнее их ребенку не грозило.

Он наклонился вперед, всмотрелся в окно.

— Черт!

— Что такое?

— Разве ты не видишь? Начался дождь. — В голосе зазвучала тревога. — Вот заберемся мы на гору, ты вдруг решишь, что пора рожать, а дорогу смоет, и мы не сможем спуститься. Что нам тогда делать?

— Такое случается только в книгах.

— Черт дернул меня согласиться на эту авантюру.

— Мы не могли не приехать. Я же говорила тебе. Я хочу родить ребенка здесь. И мне приснилось, что Энни умерла.

— Ты же позвонила ей, как только проснулась. И знаешь, что она в полном порядке.

— Голос звучал устало.

— Должно быть, она не спала всю ночь, гадая, чем бы еще напакостить нашему отцу.

Она улыбнулась. Это вошло у него в привычку. Об отце и матери иначе он не говорил. Он отдал ей не только любовь, но и родителей.

Эмоции вышли из-под контроля. Улыбка сменилась слезами.

— Ты самый прекрасный муж на свете, и я тебя недостойна. Она подумала, что услышала сорвавшийся с его губ стон, но возможно, шины скрипнули по мокрому асфальту.

— Тебе полегчает, если я скажу, что записываю все твои выходки, чтобы после родов сполна расплатиться с тобой?

Она кивнула.

Он рассмеялся и поцеловал ее, а лимузин начал взбираться на гору Страданий.

— Я люблю тебя, Джейни Боннер. Действительно люблю. Та ночь, когда тебя привели в мой дом с розовым бантом на шее, стала счастливейшей ночью моей жизни.

— И моей тоже, — всхлипнула она.

В доме Энни горели все окна, у крыльца стоял красный «блейзер» Джима. Свекра и свекровь она видела две недели назад, когда они прилетели в Чикаго, чтобы посмотреть на игру Кэла, и вели себя как новобрачные. В ту ночь Кэл накрыл голову подушкой и объявил, что они должны купить новую кровать в спальню для гостей. Которая не будет скрипеть!

Джейн не терпелось увидеть Джима и Линн, так что она не стала ждать, пока шофер откроет дверцу.

— Не торопись, Джейн! Идет дождь…

Но она уже ковыляла к крыльцу. Даже хромая, Кэл успел догнать ее до того, как она начала подниматься по лестнице. Дверь распахнулась, на крыльцо вылетела Линн.

— Кэл, чем ты думал? Как ты мог позволить ей приехать сюда?

Из глаз Джейн брызнули слезы.

— Я хочу родить ребенка здесь!

Линн и Кэл переглянулись над ее головой.

— Чем они умнее, тем сильнее действуют на них гормоны, — пробормотал Кэл.

Появился Джим, обнял Джейн и увлек в дом. Как раз в этот момент ее в очередной раз прихватило. Она застонала и привалилась к его груди.

Джим схватил ее за плечи, отстранил, взглянул в глаза.

— У тебя схватки.

— Побаливает спина, ничего особенного. А схватки ложные.

Энни, сидевшая в кресле-качалке у телевизора, помахала ей рукой. Джейн подошла к ней, хотела обнять, но поняла, что так низко ей не наклониться. Энни сжала ей руку.

— Хорошо, что приехала, а то могли бы уже и не свидеться.

— И часто у тебя эти боли в спине? — спросил Джим.

— Каждые пару минут. — Она ахнула, прижала руку к пояснице. — Негодник!

Кэл дохромал до них.

— Ты думаешь, у нее начинаются роды?

— Меня это не удивит. — Джим усадил Джейн на диван, положил руку ей на живот, уставился на циферблат часов.

У Кэла округлились глаза.

— До окружной больницы отсюда десять миль! Десять миль по таким дорогам быстрее чем за двадцать минут не проехать. Почему ты ничего мне не сказала, дорогая? Почему ты не сказала, что у тебя схватки?

— Потому что ты погнал бы лимузин в больницу, а они отправили бы меня домой. Спина болит из-за этих самолетных кресел. Они такие неудобные. О-о-о!

Джим все смотрел на часы. Кэл совсем ошалел.

— Мама, мы должны доставить ее вниз, прежде чем дороги размоет дождем!

— Дождь едва моросит, — резонно заметила Линн, — а эту дорогу не смоет и за десять лет. И потом, первые роды длятся долго.

Слушать ее он не стал, захромал к двери.

— Лимузин уже уехал! Нам придется везти ее в «блейзере». Ты сядешь за руль, папа, а я рядом с ней на заднее сиденье.

— Нет! Я хочу рожать здесь! — завопила Джейн. Кэл в ужасе вытаращился на нее:

— Здесь?!

Она всхлипнула и кивнула.

— Подожди-подожди. — В его голосе послышались далекие раскаты грома, чему она порадовалась, несмотря на боль. — Когда ты говорила мне, что хочешь рожать здесь, я думал, что речь идет о Солвейшене, вернее, об окружной больнице.

— Нет. Здесь — значит здесь, в доме Энни. — Мысль эта возникла у нее только сейчас, но теперь она твердо знала, что лучшего места для рождения ребенка не найти.

В глазах Кэла застыли оторопь и страх. Он повернулся к отцу:

— Господи! Она того и гляди станет самым знаменитым физиком страны, а выясняется, что она тупа, как дерево! Ты не будешь рожать ребенка в этом доме. Ты родишь его в больнице!

— Ну вот. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Ты на меня кричишь.

Он застонал.

Джим похлопал ее по руке:

— Давай-ка я осмотрю тебя, дорогая. На всякий случай. Хорошо? Пройди в спальню, и мы поглядим, далеко ли нам до родов.

— А Кэл может пойти?

— Естественно.

— И Линн? Я хочу, чтобы Линн тоже пошла.

— Пусть идет.

— И Энни. Джим вздохнул.

— Все идут в спальню.

Кэл обнял ее и повел в бывшую комнату Линн. Когда она переступала порог, очередная схватка бросила ее на дверной косяк. Длилась она целую вечность, а когда боль отпустила, Джейн поняла, что схватка не прошла бесследно.

— Кэл?

— Что, милая?

— Посмотри вниз. Ноги у меня мокрые?

— Ноги? Ты… — В горле у него пискнуло. — У тебя отошли воды. Папа! У Джейн отошли воды!

Джим ушел в ванную помыть руки, но Кэл кричал так громко, что отец без труда услышал его.

— Все нормально, Кэл. Я сейчас подойду. Я уверен, что у нас хватит времени довезти ее до больницы.

— Если ты так уверен, почему хочешь осмотреть ее?

— Береженого Бог бережет. Схватки довольно частые.

У Кэла задеревенели мышцы. Он подвел Джейн к кровати. Линн достала стопку полотенец, Энни убрала одеяло. Джейн отказывалась сесть на кровать, пока Линн не застелила ее клеенкой. Потом Кэл стащил с нее рейтузы, колготки и трусы. Линн тем временем положила поверх клеенки полотенца, и Кэл осторожно усадил на них Джейн.