собрала своё самообладание в руки и оторвала голову, чтобы впечатать в мужские губы поцелуй, показывающий весь диапазон желания, — Пожалуйста, не останавливайся…

Серые глаза зажглись и тут же опьянели от происходящего. Он так умело сводил её с ума, что, казалось, никто и никогда не мог сделать. В подобные моменты, когда Гарри проявлял внимание, показывал свою мягкую сторону, дарил только нежность и трепет, девушка больше не жалела о решении когда-то пойти в чёртов бордель. Весь негатив, что там был, оскорбляющее отношения к её персоне, и промозглость места стоили. Стоили даже этого момента. А их ведь тысячи.

— Гарри… — не сдержалась и прикусила его шею в ответ. Со временем она стала такой раскрепощённой, всё меньше и меньше боялась действовать, стонать, — Гарри…

— И если бы ты что-то могла сейчас сказать… — усмехнулся в ответ, ускоряя темп движения пальцев внутри.

Отдавать что-то оказалось так же приятно, как и получать. Но причина лежала сейчас перед ним, такая разгорячённая и готовая на продолжение. На последнем издыхании Тереза сдержала свой крик и прошептала потерянно имя мужчины в третий раз. Тело слегка затрясло, зубы сильнее впились в шею Гарри, явно оставляя след.

— Чтобы ты не расслаблялась, — хитро проговорил он низким голосом, спуская боксёры вниз и пристраиваясь сзади. Девушка, предвкусив его горячую разрядку внутри себя, специально оттопырила попу и затаила дыхание.

— Ммм… — простонала в ответ, как только он начал вставлять член.

— Папа! — дверь в комнату тихо открылась. Маленькое создание с потрёпанными волосами на голове залетело в спальню.

— Блять! — последовала тихое шипение, мужчина тут же натянул обратно боксёры.

Вся интимность, близость и таинственность в комнате погасли, вожделение, конечно, осталось. Кудрявая голова готова была уже лопнуть от перенапряжения, ниже пояса всё гудело, а желаемая разрядка сейчас просто невозможна. Ханна, кряхтя и пыжась, лезла на высокую кровать, пока парочка приводила себя в порядок.

— Жизнь с детьми, — Гарольд усмехнулся, наклоняясь к дочери и страхуя крошечное тельце от падения. Только прикоснулся к попке, как послышалось:

— Я сама! — тон знакомый — отцовский.

— Никого не напоминает? — сдержав улыбку, девушка села на кровать.

— Нет, — искренне ответил, действительно не понимая, о чём она.

— Я такой тон слышу постоянно, но вот тебе он неприятен. Хоть кто-то тебя поставит на место! — серые глаза обратились к девочке.

— Это она умеет, — гордо Гарри посмотрел на девочку, которая, встав на ноги, направлялась к нему, — Мне надо умыться… — он указал глазами на явное подтверждение возбуждения, а затем посмотрел на дочь.

— Кто не умывался? — девушка тут же обратилась к Ханне. Внимание было привлечено, шатен выскользнул из кровати и, поцеловав девочку в макушку, пошёл к ванной.

— Хочу с папой! — жалобно произнесла, вновь заставляя Терезу поразиться неподдельной тяге дочери к отцу. У неё самой эта связь отсутствовала, — Хочу… — на глазах образовались слёзы, она обиженно, даже рассерженно смотрела на дверь.

— Мальчики и девочки моются в разное время, пойдём к тебе. Умоемся и выберем лучшее платье для папы. Он оценит, и мы поднимем ему настроение. Пойдём?

Протянув руки навстречу, девушка не хотела расстраивать окончательно малышку.

— Пойдём, — слёзы удалось предотвратить, но личико девочки всё ещё было расстроенное, — Вы с папой спите вместе?

Только она подняла её на руки, как чуть не выронила после озвученного вопроса. Но пришлось саму себя успокоить. Ханна ещё ребёнок, значит, не совсем понимает, чем могут заниматься взрослые в кровати.

— Да. — Без горящего желания в глазах ответила она тихо.

— А я сплю со своим динозавром. Его зовут Дакки.

— Расскажи мне про Дакки, — улыбнулась в ответ, заходя в детскую.

— Мы с папой были в большом парке развлечений, — ручками Ханна показала, какой большой был парк, разводя их в стороны, — И там был конкурс. Папа выиграл Дакки для меня. — Оглядывая и трогая длинные волосы, малышка увлеклась. Мысли в маленькой голове летали уже довольно быстро, и как только Тереза поставила её на стремянку в ванной, мысль была озвучена, — А где тебя выиграл папа?

Темноволосая, взяв в руки расчёску, непонимающе посмотрела в отражение. В это время карие глаза глядели будто в душу. И не скажешь, что девочке три года.

— Что?

— У меня есть Дакки, а ты — у моего папы. Игрушки, — пожала деловито плечами и начала выжимать детскую пасту на щётку. Больше взглядами они не встречались, но прежде, чем начать расчёсывать кудрявые, мягкие волосы малышки, девушка посмотрела на себя в зеркало. Почему слова ребёнка звучат так правдиво?

Погружённая в самоанализ, Тереза прибрала шоколадные волосы в аккуратный пучок на макушке. Затем они, вроде бы уже болтая о всякой детской ерунде, перешли в гардероб и принялись искать нужное платье. Надо ведь поразить папу. Хотя он точно в курсе, что носит его дочь. Совместно было выбрано светло-голубое платье без рукавов.

В скором времени и сама девушка умылась, сделала себе высокий хвост, а когда вновь вернулась в спальню, мужчина стоял напротив окна и внимательно смотрел на город. Что-то неприятное разжигалось внутри неё, когда мысль о словах дочери возвращались и возвращались в её голову.

Села молча на кровать. Глаза не отрывала от его широкой спины. Огромная татуировка льва была её самой любимой. Не только из-за оригинальности место расположения. По большей части ей нравился изображённый зверь, он будто на охоте: внимателен, насторожен и холоден. Рисунок передавал не только ощущение при общении с Гарри, но и его темперамент.

— Имея такой вид, ты хоть раз обращал на него внимание? — тихо спросила.

— Я не помню, когда в последний раз смотрел на него не в полном угаре.

— Ханна что-то видела из этого?

— Нет, конечно. Я всегда был предусмотрителен, закрываю обычно двери на замок, за исключением вчерашнего вечера. Но мы итак это знаем.

— Она сильно тебя любит, и я этому поражаюсь. В вашем случае мама оказалась заменимой… — Тереза совсем не хотела касаться этой темы, но всё произошло быстро.

— Нет, не оказалась. Я очень долго отучивал Ханну называть няню мамой. Она не видит разницы между женщинами в этом доме, но упорно ищет Саманту в каждой.

— Наверное, тогда мне лучше не жить здесь. — Горечь жгла горло. Обидно знать, что мир Гарри до сих пор вертится вокруг той, которая давно его покинула.

— Ты в моих словах услышала просьбу освободить кровать? — он повернул только голову и посмотрел в эти обиженные серые глаза.

— Я не имею права ничего такого слышать и говорить тоже. Да порой даже додумывать.

— О чём ты?

— Ни о чём. — Она не стала выговаривать то, как ей неприятно