Бледнеет, не думал, что я знаю о таком. И это лишь подтверждает слова и догадки Реда. Убийца. Скотина.

– Надо же, как много информации содержит пустая и практически мёртвая кукла. И теперь ты забила ещё один гвоздь в свой дешёвый и деревянный гроб, – смеётся, а я качаю головой от такой отвратительной игры.

– Как тебя от самого себя ещё не стошнило? Хотя дерьмо с дерьмом сливается и мешается. Вот и ты такой же, – фыркаю я.

– Да-да, много слов выучила. Но время пришло. Одевайся. Этот наряд я купил специально для твоей последней ночи. Идеальный. Свадебный. Дорогой, – указывает рукой на кровать, где лежит платье из тонких белых кружев.

– Ты же мечтала о сказке, так я дарю тебе её. Будет и принц, и бой, и смерть. Только вот не факт, что принцесса не окажется подставной, и принц не поймёт вовремя, что его пытались обмануть. И в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас, любовь моя, – хватает за руку и толкает к кровати.

– Одевайся, – его голос грубеет. – Я помогу тебе застегнуть это изумительное творение дизайнеров. Жаль, конечно, портить, но эффект того стоит.

– Отвернись, – бросаю ему, на что получаю издевательский смех.

– Твоё тело меня не привлекает, глупая. Больше мне нравится картинка, плоское изображение. Хочу убедиться, что ты не растеряла в блядском поведении то, за что я платил.

Сжимаю зубы от обиды и злости, сбрасываю полотенце, демонстративно поворачиваясь вокруг себя.

– Отвратительно, – кривится Филипп. Ублюдок.

– Конечно, у меня же нет члена между ног, – ехидно замечаю я, наслаждаясь мрачной тенью на его лице.

Конечно, я могла бы ругаться, противостоять ему, кричать или же сотворить нечто похуже, но меня что-то останавливает. Непонятное ощущение в груди, как будто не могу дышать и одновременно очень холодно, хоть мой пульс и высок, и свободно насыщаю лёгкие кислородом. Страх. Нет, я не боюсь наброситься на Филиппа, получить новый удар по лицу или же по другой части тела. Я боюсь, что из-за меня может пострадать кто-то ещё.

– Повернись, – сухо бросает Филипп, когда я натягиваю платье на плечи. Он резко поворачивает к себе спиной, не дожидаясь от меня действий, и тянет за молнию. Мне противно, когда он дотрагивается пальцами до моей шеи и ведёт по ней, словно желая сейчас же прикончить. Он не увидит моего страха, я стою неподвижно, позволяя этому ублюдку пугать меня. На минуту его руки исчезают и возвращаются ледяными мёртвыми камнями, искусно переплетёнными в колье. Защёлкивает замочек и поворачивает к себе.

– Туфли – и ты готова, – толкает ко мне коробку и отходит, ожидая, когда я надену серебристые лодочки на высоком каблуке. Я не понимаю, что он хочет получить. Это всё очень странно, до жути странно, как будто ведёт на эшафот. Возможно, так всё и есть. Это лишь декорации для последней роли. Моей.

Санта

– Теперь ты, как невеста. Пойдём, любимая моя, пришло время начинать бал, – хватает мою руку, кладёт её насильно себе на сгиб локтя и ведёт за собой. Не дёргаюсь даже, демонстративно поднимаю подбородок, и мы выходим из спальни. С удивлением оглядываю лестницу, где по бокам на каждой ступеньке стоят свечи.

– Это для тебя, Санта. Столько лет, и мы остались вдвоём. Муж и жена – одна сатана, слышала о таком? – Шепчет Филипп, а мы спускаемся.

– Слышала, но ты и один отлично справляешься с этой ролью, – отвечаю ему, взглядом ища подвох. А он должен быть. Всё не просто так, это не красивая и элегантная сказка, где существует хороший конец. Нет, всё слишком изгажено кровью невинных, чтобы спектакль закончился идеально.

– Что ты, Санта, один я бы никогда не додумался свести тебя с ума. Никогда бы не нашёл выхода и не забрал бы своё. Но есть кто-то ещё, умнее меня, признаю, раз догадался о чипе в твоём затылке, о варианте похищения и умении скрываться. И ты ему не нужна, а вот мне очень, – доходим до первого этажа. Филипп тянет за собой дальше, а по полу разбросаны алые лепестки роз, свечи продолжают указывать путь.

Как только мы доходим до столовой, усмехаюсь, встречаясь с уже знакомыми персонажами.

– Позволь мне представить тебе моего горячо уважаемого друга, – Филипп отпускает меня и подходит к тучному мужчине, во фраке практически таком же, как и на муже. Он улыбается мне, и я с радостью отмечаю, что царапины на его уродливом лице оставила. Но мало. Мне мало.

– Я уже знакома с этим ублюдком, и с его отростком, который даже членом назвать нельзя, – едко отвечаю с улыбкой.

– Она сегодня не в духе, – завуалировано извиняется за меня Филипп перед покрывшимся алой краской ярости от уязвлённого самолюбия Милтоном.

– Ничего, такое бывает с женщинами, которые не в своём уме, – льстиво произносит он.

– А это – моя прекрасная и любимая Санта. Правда, она невероятна? – Филипп протягивает руку Стюарту, облачённому в алое вечернее платье, и он театрально вкладывает свою ладонь в его.

– Это было жестоко, милая моя, обмануть мою возлюбленную и использовать её, чтобы сбежать и совершить непоправимое. Но как хорошо, что мы успели остановить это, неизвестно, что ты могла сотворить на улицах Лондона, – подносит руку Стюарта к губам и с чувством оставляет поцелуй.

– И долго ты будешь болтать? Что дальше, Филипп? С твоими подонками я знакома. Никакой Стеллы, или как там её, я не вижу, только мужика, переодетого в платье. Ему никогда не стать женщиной, как бы ты не пытался помочь ему. Смех, да и только, – ехидно оглядываю пару.

– Сука, ты же говорила…

– Ах да, и ты поверил, Стюарт. Так кто из нас глуп? Мужчина, ведь именно так ты говорил, правда? А вот женщина всегда будет коварнее, но вы меня утомили, давайте, перейдём к делу. Что ты хочешь, Филипп? Каков план дальше? – Имитирую усталость и даже зеваю, прикрывая рукой рот.

– Она хочет пропустить праздничный ужин. Но слово безумной – это закон. Мы же не имеем понятия, что она задумала, и должны спастись. А ещё как было ужасно с твоей стороны убить такого невероятного и виртуозного адвоката, – Филипп кивает Милтону, и тот проходит мимо меня, исчезая в доме.

– Его убил ты, а не я, Филипп. Да, со старостью память может подводить, – удерживаю улыбку на губах, но делаю шаг назад.

– Видишь, любимая, я же говорил, что она задумала что-то неладное, а я подготовил такой романтический вечер для неё, – обращается к Стюарту, а я продолжаю медленно отходить назад. Дверь близко, но меня вряд ли пустят за неё, хотя никто и не останавливает.

Выхожу практически в центр холла, когда Филипп идёт следом со Стюартом.

– Она хочет убежать, любимый, – замечает полуженщина.

– Нет, она обманывает, чтобы мы потеряли бдительность и испугались за её состояние, а затем она вытащит вот это, – Филипп останавливается и отпускает своего любовника, чтобы в следующий момент достать из-за спины пистолет.