Она и сама это понимала, но почему-то никак не хотела признавать людьми опустившихся представителей человеческой расы, способных на самые гнусные преступления. Один из бродяг набрался храбрости и высунулся из-за угла дома.

— Чертова ведьма, ты могла нас убить! — закричал он. — Что за игру ты затеяла?

— Правильно, я могла и убить. — Она вновь стала той Берни, чей облик с радостью пыталась забыть в последние несколько дней. На мгновение она активировала бензопилу, чтобы привлечь внимание бродяг. Вероятно, им еще не приходилось видеть ее работу вблизи. — Закон предельно ясен, — продолжала Матаки. — Вы — воруете, я — стреляю. А теперь разбегайтесь по своим норам и несите обратно все до последнего винтика и проволочки. Или, клянусь, я сожгу каждую хибару, в которой заподозрю хранение краденых вещей. Все понятно?

Бэрд проявил редкую солидарность и неторопливо подошел к Берни.

— Делайте, что она сказала, — громко произнес он и посмотрел на часы. — Вам дается десять минут. Поторапливайтесь.

Бродяга перевел взгляд на БТР:

— Сантьяго? Сантьяго, это неправильно, скажи ей. Мы считали, что ты нас понимаешь, после того что мы для тебя сделали…

Дом спрыгнул с подножки, и Берни поискала на его лице признаки недовольства. Она никоим образом не хотела его оскорбить. Дом, как и Карлос, был для нее образцом человеческой добродетели, а Берни после Дня-П так часто приходилось наблюдать полное ее исчезновение, что перспектива очередной утраты приводила в ужас.

"Я не хочу стать такой же, как эти дикари. Я солдат".

— Выполняйте приказ сержанта, — спокойно произнес Дом. — Эти устройства нужны нам для производства продовольствия. А если вы перестанете глупить и присоединитесь к нам, вам тоже что-нибудь достанется.

Берни не поняла: то ли он все еще не справился с трагическими воспоминаниями, то ли разочаровался при мысли, что она больше не та старая добрая Берни Матаки, к которой он успел привыкнуть. Вместе с Коулом и Бэрдом они подождали несколько минут, и вскоре на улице стали появляться канистры с топливом, сиденья из кабины, уже снятые детали двигателя и другие предметы, украденные из грузовика.

— Я все равно узнаю, если вы что-нибудь утаили, — сказал Бэрд. — Потому что я намерен собрать этот грузовик заново и увести его.

И он это сделал.

Берни не могла не признать его мастерства. Бэрд обладал особым даром инженера и с поразительной точностью ставил на место каждую деталь. Она едва сдерживала восхищение. Наконец-то обнаружился общий фундамент, на котором можно было построить взаимоприемлемые отношения. Возможно, отряд «Дельта» и мог мириться с постоянными выпадами Бэрда. Но Берни достаточно прожила на свете и повидала слишком много настоящих трагедий, чтобы терпеть еще и его мелочные нападки.

Она должна как-то установить с ним мир.

— Тебе приходилось раньше чинить такой двигатель? — спросила Берни.

— Никогда. — Бэрд удовлетворенно расслабился, и на его лице появилось выражение, близкое к удивлению. Он неторопливо разогнулся и потянулся за гаечным ключом. — Но какая разница? Это ведь всего лишь машина.

— Знаешь, ты, наверное, лучший специалист в этом деле. Смотри не продешеви.

Она могла поклясться, что Бэрд напрягся, ожидая подвоха. А когда ничего не дождался, почти расстроился. Он молчат всю обратную дорогу до госпиталя Райтмана и потом, не зная, чем заняться кроме мелких подшучиваний и оскорблений, сел вместе со всеми за безобидную карточную игру.

Бэрд заметно оживился только при виде вошедшего Маркуса. Феникс явно был его любимой мишенью, более интересной, чем старая кошелка вроде Берни. Возможно, из-за большего риска получить сдачу. Маркус был дремлющим вулканом, который угрожал извержением целым городам, и, кроме того, он был гораздо сильнее.

— Привет, тупица, — спокойно произнес Бэрд, даже не отрывая глаз от своих карт.

— Привет, засранец, — ответил Маркус и взял у Коула колоду для новой сдачи. — Я слышал, грузовик вернулся на базу. Целый.

— Бабуля пригрозила этим мерзавцам бензопилой.

— Отлично. — Маркус бросил взгляд в ее сторону, и Берни поняла, что им предстоит разговор с глазу на глаз. И она ничуть не сомневалась, о ком пойдет речь: о Доме. — Надо же было их вразумить.

— Итак, — заговорил Бэрд, — бабуля, ты собираешься рассказать нам, о чем вы так долго болтали с Домом?

Берни, вернувшись в общество, где чувствовала себя более или менее уверенно, в окружении людей, знакомых по прежнему миру, в последнее время обрела душевное равновесие. Но оно было еще хрупким, ведь четырнадцать лет скитаний на грани выживания не могли пройти без последствий. И тут Бэрд наступил на мину. Дело было даже не в ее самолюбии, а в том, что он мог вспомнить о Карлосе в присутствии Маркуса и Дома.

— Это ни в коей мере тебя не касается, приятель, — сказала она. "Проклятие, это только еще больше его раззадорит. Теперь он не отвяжется". — Просто сентиментальная чепуха.

— Еще какой-нибудь прокол нашего героического сержанта?

Перчатка брошена. Бэрд мог и не знать, какой сокрушительный удар ниже пояса он нанес Маркусу. Но даже если никто, кроме Дома, об этом не догадывался, Берни все прекрасно понимала. И не могла сидеть, словно ничего не произошло. Некоторые принципы стоят того, чтобы их высказывать и защищать.

— Нет, — сказала она. — Ничего подобного. Сделай мне одолжение, оставь эту тему.

— Дэмон, мальчик мой, — едва слышно пробормотал Коул, — прошу тебя, не забывай о кошках.

— Ладно. — Бэрд и ухом не повел. — Почему я должен доверять свою жизнь парню, который, прослужив четырнадцать лет, помог червям завладеть Хасинто? И почему нельзя поинтересоваться его послужным списком?

Дом уже открыл рот, но Берни опередила его:

— Может, потому, что я прошу тебя оказывать уважение настоящему мужчине, Блондинчик.

— Бросьте, — пробурчал Коул, — Мне так понравилось играть. Поцелуйтесь и забудьте о ваших ссорах.

— Нет, черт побери, надо разобраться. Раз и навсегда. — Берни, чувствуя, как сердце бьется уже в горле, встала из-за стола. — Давай, мистер Всемогущий Голос, посмотрим, на что ты способен, кроме пустой трепотни.

Бэрд тоже поднялся и с вызывающим видом подбоченился:

— Только не думай, что я буду извиняться перед ним и целовать тебе задницу из-за твоих древних сержантских нашивок, Матаки.

В комнате все стихло, и вокруг них собралось множество солдат, привлеченных шумом ссоры.

Берни достаточно долго сдерживалась. Жизнь — хрупкая штука, и стоит ли расстраиваться из-за того, что лопнуло терпение?

Бэрд был на двадцать лет ее моложе, выше, проворнее и тяжелее. Он тренировался в десантных войсках. Берни сделала шаг вперед, и он пригнулся, явно ожидая удара ниже пояса. Но получил мощный хук справа в челюсть, чуть ниже уха.