вдыхали наркоз и засыпали. А Веронике я сказал, что у нее выпачкано лицо и сам стал вытирать… приложил к носу и рту… Я очень плохо поступил, Тамара, я раскаиваюсь… Но на кону стояла жизнь нашей дочери… Не знал, что ей вколют дрянь… Я все делал ради вас… все…

К этому времени он сел на большой деревянный ящик, Тамара подошла и присела рядом, она устала от исповеди. С другой стороны, он, как ему показалось, смог втянуть ее в свою орбиту, давя на жалость, вешая комплекс благодарности и одновременно вины, однако напрасно. Тамара не приняла его груз и, в сущности, не для него говорила, хотя слова относились к Ролану:

– Неужели не понимаешь, что тебя Бог наказал? А заодно Аню и меня. Ты забирал чужих дочерей, привозил их садистам, у которых поехала крыша, на смерть. Бог подсунул им твою дочь, чтобы ты прочувствовал на себе боль…

– Замолчи! – подскочил он. – Ты ничего не поняла…

Да что тут понимать: Ролан ищет способ заставить ее помогать ему. После того, что он сделал с девочками, – помогать? Нет. А Павел был прав, когда предупреждал о неадекватности мужа, Тамара теперь в этом убедилась, уж очень он взбеленился после единственного ее упрека. Снова заметался по комнате, что-то бросая ей резкое и явно обидное, она уже не прислушивалась к нему, то, что Ролан говорит, – пустое. Получив все, что ей было нужно, Тамара теперь думала, как из этой ситуации выйти живой и невредимой, вряд ли Ролан отпустит ее с миром. А ничего умного в голову не приходило, кроме обмана, можно же пообещать помощь, да, обмануть, как он обманывал наивных девочек, но поверит ли? Профессиональный обманщик интуитивно почует обман, и тогда Тамаре нелегко придется. Надежду, что приедет Павел со своими ребятами, она потеряла, возможно, Терехов заплутал, это легко в данной местности, но вдруг раздался голос в мегафон:

– Роменских Ролан! Мы знаем, вы в доме! Предлагаем сдаться добровольно! Выходите с поднятыми руками, в противном случае…

– Ты их привела? – прорычал он.

– Нет, – солгала Тамара, ликуя про себя, что подоспела помощь. – Думаешь, сложно вычислить, где ты можешь прятаться?

– А я вот возьму… – Он вынул пистолет и направил дуло на нее. – Застрелю тебя. А? Мне все равно светит пожизненный срок, так какая разница? А?

Тамара похолодела, нет, в ее планы не входило умирать, у нее дочь, да и вообще… Значит, из-за его подлости умереть нужно ей, а он будет жить, пусть в тюрьме, но жить? Как трудно было подавить ужас перед реальной смертью, все же Тамара взяла себя в руки и постаралась на ровной ноте достучаться до ненормального, который, имея все, чего может достигнуть человек, сам себе испортил жизнь:

– А наша дочь? Кому она нужна в таком состоянии? Аня беспомощна, кто будет за ней ухаживать, кормить, лечить, ставить на ноги? Медсестры? Или работники в доме престарелых, куда определяют инвалидов? Пусть погибает?

Кажется, что-то промелькнуло в безумных глазах Ролана человеческое, похожее на запоздалое раскаяние и на отчаяние одновременно. Он поступил иначе, обхватил шею жены и приставил к ее виску пистолет:

– Я еще попытаюсь… уйти. Будешь заложницей, у меня нет выбора… Только молчи, потом я тебя отпущу… когда оторвусь от них.

Получилось не так, как он хотел, но и не так, как в кино – красиво спасают заложника, а до обидного просто. Стоило ему выйти на крыльцо своего дворца вместе с женой-заложницей и начать торг – чтобы дали уехать, спецназовец, находившийся сбоку в засаде, выстрелил горе-террористу в пятую точку. Ролан рухнул на землю, катался и выл от боли, его быстренько подхватили под рученьки и утащили к машине. Когда к Тамаре подбежал Павел, она отдала ему смартфон:

– Здесь почти все. Я записала исповедь.

Пробелы в данной истории заполнили быстро

Потому что сдавать друг друга фигуранты стали наперебой, выторговывая себе меньший срок добровольным сотрудничеством. Никому не хочется провести оставшуюся жизнь за решеткой в зверских условиях. И каждый раз звучало рефреном: меня заставили!

Собственно, к богатой исповеди Ролана Роменских добавить нечего, а мелкие подробности уже не имели особого значения. Ну, выяснилось на допросе Витаса, что он заранее отбирал девушек по определенным требованиям, его привлекли к «работе» насильно, так как он умел управлять женщинами. Стриптизер привозил фото, кандидатку одобряли или нет, дальше начинали пасти девушку или ускоряли процесс. Например, присылали репортаж с места измены другу, как Мите, который должен либо сразу дать пинка, либо бросить девушку, как случилось это с Искрой в кабаке. Можно подогнать ситуацию, можно. Но у Феликса (допросами занимался он вместе с Павлом) возник вопрос, он просчитал, что жертв было больше:

– Сколько ж девчонок ты сдал на живодерню?

И тут Витас понял, что увлекся, отмазывая себя, любимого, немножко сболтнул лишнего. Пошел откат с его стороны:

– Вы меня не так поняли. Всего три… И то в третьей я уже не участвовал, значит, две… только я не думал, что их приговорили… я поэтому и прятался.

Совершенно верно, не участвовал, слинял, когда понял, что стал соучастником убийства. Слинял на дачу постоянной клиентки Мосовой, у которой его не станут искать, как полагал. Охрана у нее постоянная много лет, два мужика дежурили по очереди, она велела им принять его как короля и помогать.

И вдруг однажды Ленька-сопляк нашел его! Ну, не убивать же пацана! И отпускать нельзя. Вот что делать с идиотом? Только взаперти держать, пообещав отпустить в свое время. Витас ждал новые документы, собираясь уехать за бугор, да история затянулась надолго, ведь не сам хлопотал, охранники бегали. Вдобавок началось: то денег не хватает, то лавочку по изготовлению документов накрыли, то качество дрянь. Витас продолжал зарабатывать тем, что ему дано: на известные сайты сбрасывал видео, а присылал ему материалы Голем, ненавидевший своих хозяев. М-да, умер, к сожалению, Голем через неделю после операции. К Насте отношения Витас не имел, а вот дочку доктора пытался увлечь, на нее он получил заказ, только так и не знает – от кого, а потом спрятался.

– Девчонок было больше, – заверил Павла Феликс. – Чувствую шкурой, что больше. Где-то они лежат.

– У нас только три трупа, – сказал Терехов, – остальных нам не сдадут. А ты не спрашивал, почему девочек выбрасывали на пустырь?

– А как же! Потому что жертва – космос – апологет. Обмен энергиями! Ну, чтоб понятней было: девушка умирает, ее энергия, или душа, отлетает в космос, последний, то есть апологет… а по-нашему злостный преступник,